Оракул выбирает королеву

Мясо у ног шевельнулось, дернулось, и Леона — или не Леона — увидела лицо, покрытое коркой засохшей крови. Мертвое практически лицо, жили только глаза, страшные, безумные, исполненные тьмы.

"Ты должен любить меня, и у тебя не должно возникать даже мыслей, которые мне не по нраву", — спокойно произнесла она.

И тут Леона не выдержала. Она, снова оказавшись на пустыре, попросту согнулась по полам и вывернула на землю все то, что было съедено у Златы. Пирожки. Кофе. Ее рвало так долго, что под конец она отплевывалась желчью, а внутренности все никак не хотели успокоиться. Потом она просто свалилась набок и, не выдержав, разрыдалась. Чертова Феломена с ее заказом. А теперь вот, изволь, Леона, смотреть вот это все. Ну это ж надо приключиться такому невезению?

Она еще долго, не меньше двух часов, сидела, раскачиваясь из стороны в сторону, шмыгая носом. Содрала с головы платок и вытиралась уже им, плевать, что испачкался. А перед глазами — все то страшное лицо, дикие, совершенно жуткие глаза, наполненные тьмой и ненавистью. И вид ободранной спины… Что должен был сделать тот человек, что с ним сотворили такое? И кем должна быть обладательница того отпечатка, чтобы все это делать с живым человеком?

Ответов не было. Оставалось только надеяться, что это уйдет пораньше. Может быть, через недельку. А так — попить снотворного, чтобы ничего не снилось или, если и снилось, чтоб не помнилось.

Кое-как Леона поднялась на ноги, доковыляла до забора, подсвечивая фонариком. Сдвинула доску, вылезла на улицу. В последний миг она увидела, как к ней стремительно метнулась тень, разворачивая, впечатывая лицом в забор так, что доски заскрипели. Леона вскрикнула от боли, когда ей резко заломили руку за спину. Потом — короткая вспышка боли, что-то обожгло запястье, разлилось под кожей. И в тот же миг ее снова развернули, как куклу, горло прижали предплечьем, так, что еще чуть-чуть — хрящики захрустят…

И Леона в потемках разглядела бледный абрис лица напавшего.

ГЛАВА 2. Оборотень ее величества

— Почему ты не раздеваешься? Стесняешься?

Девица развязно хихикнула.

Армана от этого тонкого и одновременно скрипучего смешка передернуло. Сидя на краю постели, он с силой провел пальцами по волосам. После вчерашней попойки голова неприятно гудела. Прищурился на окно, залитое солнечным светом. Там, за стеклами, трепетала зеленая листва вперемешку с солнечными зайчиками. Тонкие, легкие как паутинка занавески совершенно не препятствовали тому, чтобы позднее утро просочилось в спальню, залило жарким золотом темную резную мебель, заиграло тысячью искр в позолоте на синих шелковых обоях, равнодушно осветило смятые простыни и рыжую девицу, вольготно раскинувшуюся в постели.

Самым забавным было то, что Арман понятия не имел, как ее зовут, и кто она. Служанка? Куртизанка? Он попытался восстановить события вечера: после очередной аудиенции у королевы, где представлял отчет о текущем состоянии безопасности Ее Вечного Величества, Арман отправился побродить по городу. Завернул в ресторан с приятной вывеской. И там… да, там, меж столов, выступала танцовщица — высокая, гибкая, что веточка плакучей ивы. У той девушки были черные волосы, они волнами рассыпались по обнаженным плечам. И танцевала она что-то из репертуара древних кочевых племен… Арману показалось, что она до жути похожа на его сестру, только моложе. И такая тоска накатила, что он попросту напился, вдрызг. Набрался так, что даже не сразу сообразил, что пытается знакомиться с прехорошенькими девицами, одна из которых была огненно-рыжей…

Все-таки куртизанка, решил он. Значит, следовало заплатить и отправить восвояси, даже не спрашивая имени. Герцогу Саторийских земель, Арману Линто, вовсе не нужно знать, с какой девицей кувыркался пол ночи.

— Ты не ответил, — напомнила о себе рыжая, — взрослый такой, а сорочку так и не снял…

Со всем этим надо было заканчивать. Он поднялся, потирая виски и все еще щурясь на яркий свет, открыл бюро и, достав из ящика несколько ассигнаций, вернулся и бросил их на смятые простыни.

— Одевайся и уходи.

— Эй, — девица приподнялась на локте, — не очень-то учтиво. Могу я хоть имя твое узнать, стесняшка?

Арман рассматривал ее с исключительно академическим интересом, как разглядывал бы сквозь увеличительное стекло занятного жучка.

— Арман Линто, герцог Саторийский, — назвался он, одновременно отмечая, что девица в его постели несколько побледнела.

— Черти и проклятые Тени, — выдохнула она, — Оборотень.

Стремительно вскочила с кровати и принялась собирать разбросанную по полу одежду, время от времени бросая в сторону Армана опасливые взгляды. А он, как был, в одной короткой сорочке, уселся в кресло, положил ноги на бархатную банкетку, и наблюдал, как его дама торопливо натягивает чулки, кое-как зашнуровывает корсет…

— Деньги не забудь, — процедил он ей в спину.

— А? — обернулась, тряхнула рыжей гривой, видимо даже не сразу сообразив, о чем речь.

Но затем вернулась к кровати, почему-то на цыпочках, сгребла купюры, и обратно уже пятилась, словно боялась повернуться спиной.