Орангутан и Ваучер (сборник)

Знаю массу примеров, когда известные поэты посылали свои стихи под чужой фамилией в какой-нибудь толстый журнал и им приходили рецензии, над которыми стоит задуматься. Согласно рецензиям, либо поэты никуда не годятся, либо редакции журналов не смыслят в поэзии. Парадокс, но явь.

Я с детства был романтиком. Из дома на севере тянуло на юг. Впрочем, сейчас наоборот (там корни мои, духовная крепость). По объявлению в газете поступил в Школу-студию при МХАТе, потом в ГИТИС, по окончании актерского отделения поехал работать в Фергану (поначалу хотелось экзотики).

И действительно, если встречаешь директора театра в ночь на Рождество, который в трусах и в майке прогуливается с пуделем в городе, то это, безусловно, экзотика. В этой экзотике я кое-как отыграл один неполный сезон и, соскучившись по снегу, которого там так и не было, и по русскому лесу, уехал. Сначала снимался на студии им. Довженко, в кинофильме «Непоседы», а дальше в каких только театрах Союза ни работал!

Но всюду, где бы ни пришлось гастролировать, артисты театров прежде всего занимались выживанием, а не творчеством, будь это город Фрунзе, Архангельск или Орск (впрочем, во многих московских театрах та же самая история, подтверждением тому – раскол МХАТа на две группировки).

Где-то в середине семидесятых годов я показывался в Театр на Таганке (видимо, путешествовать по периферии надоело). Здесь я второй раз встретился и беседовал с Владимиром Высоцким. Первая встреча была на первом курсе Школы-студии при МХАТе, когда он как выпускник мастера П. В. Массальского (на курсе которого я учился) пришел на встречу с нами, прошедшими конкурс в студию.

В Театре на Таганке беседа с Высоцким произошла сразу же после моего показа. И активность, как ни странно, проявилась с его стороны. Может, оттого, что Юрию Любимову, режиссеру театра, я читал свои стихи и заслужил аплодисменты от основной группы актеров, среди которых были Высоцкий и Зинаида Славина.

Смотри!Толпа сутулая столпилася у касс.

А баба Шура сунулась —И душу отдала!А баба Шура верилаВ пятиконечность звезд!А баба Шура – первая,Вступившая в колхоз.

Тут артисты захлопали, я немного сбился, а после просмотра Высоцкий подошел ко мне сам и заговорил со мной так, как будто он был режиссером театра.

– Ну, кого бы ты хотел играть у нас? – с добродушной улыбкой спросил он.

Я ответил как на духу.

– Одного из сподвижников Галилео Галилея, и еще бы в спектакле «Емельян Пугачев» хотел бы сыграть…

– Кого?

– Любую роль… Ведь это же Сергей Есенин…

– Они идиотами будут, если не возьмут тебя, – вдруг почти прорычал он. – И потом, у тебя хорошие стихи.

А несколько минут спустя меня попросили пройти в кабинет режиссера. Любимов жаловался на то, что театр переполнен актерами, и поэтому он никого не берет, но я заинтересовал его, и он попросил меня побеседовать с директором театра Дупаком на предмет моего зачисления.

Войдя к директору, я понял, что попасть в театр будет очень и очень трудно, потому что Дупак категорически возражал против еще одной единицы в театре. И все-таки обещал подумать и попросил меня позвонить через неделю. Но я так и не позвонил. Писательская работа скрутила меня, она забрала все время, всю энергию, любовь к театру, хотя печатался я очень редко. Да разве можно было тогда опубликовать, скажем, такие стихи:

О душе

Душа безмолвствует, когда

Вся суть ее в швейцарском банкеИ дорогие иностранцыДороже брата и отца.Она не скажет нам о том,Что человек с пустым карманомБывает умницей, а пьяный —На редкость мудрым чудаком.Она безмолвствует, когдаЕе запросы – паразиты —

«Поменьше совести, стыда…Побольше наглости и… квиты».Как часто в ней все рожденоДля самых примитивных целей:Глаза – чтоб секс вокруг глазели,А руки – чтобы всякий смогОтравы высосать глоток.

«Сколько же их, сколько…»