Орда (Тетралогия)

— И как вам только не стыдно такие слова говорить, товарищ Карл Маркс?! — возмутился из-за трибуны Киреев. — А ещё вождь мирового пролетариата!

— Это я — вождь мирового пролетариата, а не он! — закартавил с соседнего портрета Ленин.

— А ты вообще молчи, — нагло махнул на него замполит. — А то до юбилея не довисишь, выкинем, и товарища Хрущева на твоё место повесим!

— Так есть же уже товарищ Хрущев! — Маркс кивнул на висевший рядом портрет Первого секретаря партии. — Не много ли — два?

— Товарища Хрущева много не бывает! — пафосно заметил Хрущев. — А кому не нравится, может убираться в свою Германию!

— Ой, убегает, убегает! — вдруг завопил Карл Маркс. — Лови его, Дубов, лови, уйдёт ведь!

— От меня не уйдёт, — запрыгнув на сцену, заверил Дубов и, вытянув руку, тот час же ухватил замполита за шкирку. — Ну что? Попался, который кусался? Так кого ты тут выгнать пообещал, гнида тыловая?

— Я же пошутил, пошутил. — Киреев расплакался. — Что уж, и пошутить нельзя? К самодеятельности, между прочим, готовимся — шутки и песни разучиваем!

— Я тебе покажу шутки!

— Ой, не бейте, не бейте! А хотите — песню спою?

— Песню? — Дубов зачесал затылок.

— Да пусть его споёт! — оживились портреты. — Послушаем с удовольствием.

— Ладно. — Дубов уселся на сцену и зловеще взглянул на дрожащего замполита. — Ну, пой! Только смотри у меня, ежели не понравится…

— А что вы любите, товарищ полковник?

— Я? Джаз люблю! Давай пой Армстронга: Гоу Даун! Моузис… та-та та-та та!

— Я не умею Армстронга.

— А что ты вообще умеешь?

— «Беснуйтесь, тираны» могу, «Интернационал», «Варшавянку»…

— «Варшавянку» жене своей в постели пой!

— Ну, ещё шансон французский…

— О! Шансон пой!

Неведомо откуда замполит достал аккордеон и запел, запел неожиданно приятным хрипловатым голосом знаменитую песню про далёкий и прекрасный Париж из репертуара… то ли Ива Монтана, то ли Жака Бреля, то ли Жильбера Беко. А может быть, и Шарля Азнавура. Нет, всё-таки это был Ив Монтан. Кажется…

— На-на-на-на… — прилипчивая французская мелодия и томная трель аккордеона так и остались в мозгу. А кругом ещё пели птицы! Да-да, вон, сидели на деревьях! И как приятно припекало солнышко — просто прелесть, спал бы и спал. Хорошо бы, только сны какие-нибудь другие снились, что-нибудь посимпатичнее, чем партсобрание с участием портретов вождей.

Господи!

Баурджин огляделся. Да где он есть-то? Где юрта из золотой парчи, девушка… Кералан-Дара? Неужели — привиделось все, приснилось? Да ну… Не может быть. Вот говорящие портреты и замполит — те да, приснились. А остальное…

Да, Кералан же ему амулет подарила… Такой же, что уже был…

Юноша дёрнул ворот дээла. Амулет-то — один! А где же второй? Неужели и правда сон? Да нет, не может быть — уж слишком все реально. Так и замполит — реально. С голосом Ива Монтана.

— На на-на-на на-на-на на-на на на…

Тряхнув головой, Баурджин ещё раз внимательно посмотрел по сторонам: никакого леса тут и в помине не было! А что было? А были сиреневые сопки, камни, скалы… так-так-так… А что это вон там, за той красной скалой? Уж не дорога ли, часом? Тогда что он, Баурджин, тут торчит, как три тополя?

Там же, в долине, его друзья ждут!

Качнув головой, юноша решительно зашагал к скале. Шагал, насвистывая Ива Монтана. А в мысли его настойчиво лезла давешняя златовласка — красавица из древнего племени Дара. Так была она или не была? А чёрт его знает.

Глава 10

Пояс

Весна 1196 г. Предгорья Хангай

Несмотря на общепринятую полигамию, женщины играли важную роль в социальной жизни монголов.

Л. де Хартог. Чингисхан: завоеватель мира

Жаркая волна радости охватила Баурджина, едва он спустился с гор. Там, в долине, вот уже совсем рядом, он увидел своих. Это были они — юноша узнал здоровяков Кооршака с Юмалом и рядом с ними щуплую фигурку Гамильдэ-Ичена. Здоровяки с уханьем ломали хворост для костра, а Гамильдэ-Ичен большой деревянной ложкой помешивал булькающее в котле варево.

— Эй, парни! — ещё издалека закричал Баурджин. — Кого запромыслили?

— Кто там орёт так громко? — оглянулся Юмал. Раненая рука его по-прежнему была замотана тряпкой. — Что там за бродяга, что за безлошадник? Может быть, это разбойник? Не стоит ли нам прогнать его, братец Кооршак?

— Мне кажется, это вовсе не бродяга. — Гамильдэ-Ичен пристально всмотрелся в идущего, и вдруг радостная улыбка озарила его смуглое лицо. — Это же… Это же… Не верю своим глазам! Неужели Христородица услыхала наши молитвы?! Господи… Это же возвращается наш десятник Баурджин-нойон! Ну, наконец-то дождались. А эти дурачки, Гаарча с Хуридэном, не верили!

— Да, похоже, это Баурджин, — с улыбкой кивнул Юмал. — Значит, не зря мы тут сидели, Гамильдэ!

— Значит — не зря!

Парни обрадованно загалдели и кинулись навстречу десятнику.