Орда (Тетралогия)

— Не помню такого рода!

— И что вы с Джэльмэ почему-то приняли меня за охотника — там, в найманских горах, — это ваши дела, не мои, я к тому совершенно непричастен. Вот, вспомни-ка, великий хан, и ты, Джэльмэ-гуай, разве ж я назвался тогда мергеном?

Темучин и Джэльмэ переглянулись:

— Не назвался. Но и не протестовал, когда мы тебе так называли.

— А с чего мне было протестовать? Я ведь к вам не напрашивался.

Темучин с видимым наслаждением отпил из белой пиалы кумыс и кивнул друзьям:

— Кушайте, кушайте, пейте! Здесь все яства — для вас. Кончатся, слуги принесут ещё.

— Во-вторых, — сглотнув слюну, продолжал юноша. — Ещё раз повторяю, я явился сюда спасти своих друзей. Что общего это имеет с предательством, клянусь, уразуметь не могу!

— Продолжай, продолжай, чего замолк? — милостиво махнул рукой Темучин. — Давно мы не развлекались подобными разговорами. Ну, что ещё скажешь в своё оправдание?

— А я не оправдываюсь, великий хан. — Баурджин независимо пожал плечами. — Просто, по мере своих возможностей, помогаю тебе восстановить истину.

— Упаси небо от подобных помощников!

— С твоего разрешения, закончу. Относительно моих друзей. Совершенно не понимаю, с чего ты взял, что они — твои враги?

— Они найманы. А найманы — мои враги. Как и ты.

Баурджин усмехнулся:

— Найманы прежде всего враги кераитского хана Тогрула.

Вельможи переглянулись.

— А он не так глуп, как сперва показался. — Юноша услыхал свистящий шёпот — это Джэльмэ шептал на ухо Боорчу.

— Что же касается моих друзей, — продолжал пленник, — то они враги предателя Жорпыгыла Крысы, а вовсе не твои, великий хан. Сам подумай — они не вожди родов, не темники, не сотники даже — ну, разве может подобная мелкота быть твоими врагами? Ты бы их лучше отпустил — они бы тебе же, может, и послужили, коль уж так все повернулось.

Темучин вдруг неожиданно засмеялся, что Баурджин счёл хорошим для себя знаком.

— Жорпыгыл из рода Олонга — мой верный вассал!

— Вассал, да. Но вот верный ли?

— Расскажи-ка, каким образом ты обманул людей Боорчу?

— Да-да. — Боорчу тоже заинтересовался. — Поведай!

— Людей Боорчу? А, тех двух полоротых, следящих за тем, что мы с Джэгэль-Эхэ вытворяли в кустах?

— А что вы там вытворяли?

— Что ж, расскажу, извольте…

Баурджин во всех подробностях — спешить ему сейчас было некуда — поведал историю освобождения друзей из земляной ямы. О ползущем только не упомянул — не счёл достойным внимания.

Хан и его приятели смеялись до слез, особенно когда Баурджин характеризовал подслушивающих слуг.

— Так, значит, — громко хохотал Джэльмэ, — значит, это твоя девка стонала за двоих?! Ох-хо-хо! Ох-хо-хо! Ну, и лазутчики у тебя, Боорчу! Клянусь Тэнгри, я бы таких выгнал.

— Зато они в любое время дня и ночи могут достать арьку! — Боорчу обиженно вступился за своих. — Где ещё найдёшь столь проворных слуг? Ты вон, Джэльмэ, всё время ко мне приходишь, как у самого хмельное закончится! Выгоню слуг — к кому будешь приходить?

— Это верно! — захохотал Темучин. — У Боорчу уж всегда выпить найдётся.

— То-то и оно! — польщённо закивал Боорчу.

Тем временем притихший было шаман Кокэчу подобрался к раскиданному у восточного полукружья юрты хламу — каким-то мешкам, халатам, тусклому золотишку — всё это скорее больше бы пристало старьёвщику, нежели грозному хану. Баурджин не смог скрыть улыбку, вдруг представив Темучина в засаленном халате и стоптанных сапогах, гнусаво вопившего в каком-нибудь городском дворе-колодце: Старье-о-о бере-о-ом, старье бере-о-м!»

— Чего скривился? — зыркнул на юношу хан.

— Голова болит, — пленник ухмыльнулся и нагло попросил кумысу.

— Что, пил вчера?

— Да вот, с почтеннейшим Боорчу и пил.

— Вот пусть он тебя и угощает. Эй, нукеры, развяжите пленнику руки.

Боорчу, надо отдать ему должное, кочевряжиться не стал, передав юноше через слугу пиалу с кумысом, который Баурджин с явным удовольствием и выпил, облизав губы. И снова, скосив глаза, посмотрел на Кокэчу. А тот деловито перебирал халаты и, лишь почувствовав на себе взгляд, оторвался от столь увлекательного занятия и злобно ощерился.

— Что ты там делаешь, Кокэчу?

— Проверяю, не заколдованы ли подарки, великий хан!

— Потом проверишь. — Темучин махнул рукой. — Садись к нам, выпей. Что за мешок ты держишь в руках?

— В нём что-то шевелится, великий хан! Чжурчжэни обещали прислать павлина, наверное, это он и есть!

— Ну, так тащи сюда, посмотрим!

Баурджин скептически посмотрел на шамана: павлин в мешке — это что-то странное, вот, кот в мешке — ещё куда ни шло.

— Ты ещё не велел палачу сломать ему спину, великий хан? — бросив злой взгляд на пленного, сипло поинтересовался Кокэчу.

Баурджин поёжился — и чем, интересно, он не угодил этому мошеннику-колдуну?

— Сломать спину можно быстро, Кокэчу. — Темучин усмехнулся. — Вот только потом не склеишь.

— Мудрая мысль, великий хан, — одобрительно кивнул юноша. — Очень мудрая.

— И всё ж я бы не ждал…

Вот, неуёмный старикан! Шаман, мать ити…

Кокэчу между тем заинтересованно рассматривал шевелящийся мешок. И дался ему этот павлин?