Ордалия

— Что Андрюшенька не весел? — вернув себе человеческий облик спросил Вергис, — Что головушку повесил?

От страха у Смольского пропал дар речи и он стал, как рыба, беззвучно шевелить губами. Вергис провел рукой по воздуху и закрыл входную дверь. Это навеяло на Корлеон еще больше страха.

— Повторяю свое предложение, — в руке Вергиса снова появилась чашка кофе, из которой он сделал маленький глоток, — Чего ты желаешь?

— Моё единственное желание, чтобы ты исчез! — закрыв лицо руками, прокричал Смольский. — Что ты ко мне прицепился?

— И ты когда-то возглавлял самую могущественную банду в городе? — с отвращением на лице спросил Вергис, — Да ты просто трус и неудачник.

— Чё ты щас пролепетал, козёл? — Смольский встал, выпрямился и сжал кулаки. — А ну-ка повтори.

— Я говорю, что ты жалкий неудачник, побирающийся мелкими карманными кражами. Ну конечно. Этого же достаточно, чтобы купить пойла и напиться до беспамятства.

— Я — Корлеоне! Никто не смеет со мной так разговаривать!

— Пока ты лишь несчастный пьянчуга и бесхребетная тень упомянутого Корлеоне.

Смольский замахнулся и со всей силы ударил по лицу неприятеля. Послышался хруст костей и кулак Смольского обмяк, словно пластелин. Всю его руку пронзила острая боль. Скорчившись от боли, Смольский держал травмированную кисть перед лицом и истошно вопил, перебирая все известные матерные слова.

— Ты — смертный и будь у тебя хоть меч, особого вреда ты бы мне не причинил. — пробасил Вергис. — Не будь на то воля Хаоса, я бы давно уже с тобой разделался.

Смольский ничего не ответил, продолжая скулить и ощупывать правую кисть.

— Ты видел, что творится на улицах города? — Вергис щелкнул пальцами и вырвал из стен над окнами ржавые гардины, на которых болтались плотные шторы. — Это твой шанс снова заявить о себе.

— То есть мне просто надо чего-то пожелать и ты это исполнишь? — откинув сомнения, спросил Смольский, — И всё?

— Именно… Правда есть одно «но», — Вергис изобразил задумчивое лицо, — Ты должен сам назвать цену, которую готов уплатить за исполняемое желание.

— У меня ничего нет, — позабыв про перелом, Смольский вывернул карманы, из которых вывалилось несколько монет, зажигалка и крошки от хлеба. — Видишь?

— Я говорю не о материальных благах. Ты должен поклясться вечному служению Хаосу.

— Всего-то? — ухмыльнувшись, спросил Смольский, привыкший нарушать клятвы, не сдерживать обещания и обманывать окружающих людей.

— Да. — не подав виду, что прочел мысли Смольского, ответил Вергис. — Только клятва и ничего больше. Даю слово.

— По рукам, — Смольский протянул Вергису раскрытую ладонь. — Клянусь верному служению… Хаосу. Всё правильно?

— Принимается. — Вергис пожал руку Смольскому. — Отныне и навеки веков! Служи и будешь вознагражден. Во славу Хаоса!

Глава 15. «Второй шанс»

«Чтобы выиграть войну, нужно проиграть бой»

Наполеон I Бонапарт

Погруженная в транс Авелина, реинкарнированная в богиню правосудия Фемиду, испускала слабовидимые радиальные волны, которые ударявшись о стены Белого зала, снова возвращались к ней, содрагая тело толчками. Из под повязки, туго стянутой вокруг глаз, исходил яркий ослепительный свет. Члены Ордалии, включая Карнелию, стояли вокруг Фемиды, подпитывая энергией.

Видения шли один за другим. Сначала ей привиделась картина изображающая планету, окутываемую черной слизью. Затем она увидела мёртвую землю, с иссохшимися деревьями, трещинами и бесконечными песчанными бурями. Резкая смена локации перенесла Фемиду к кладбищу, границы которого растянулись от нее на сотни миль. Оказавшись на кладбище, Фемида снова стала Авелиной, со всеми присущими человеческими страхами и переживаниями. Ее глаза снова стали видеть, как раньше. Она сделала шаг, но ее нога встретила какое-то препятствие, зарытое в землю и скрытое густым туманом, больше похожим на дым. Когда он рассеялся, Фемида увидела, что стоит на насыпи могилы, а тем препятствием оказался надгробный камень. Надпись на нем практически истерлась, но имя упокоенной было хорошо различимо, словно его кто-то выгравировал только что.

«ДЕМИДОВА ЭЛИНА МАРСОВНА… Помним. Любим. Скорбим». Годы жизни…

Прочитав надпись, Авелина попятилась назад. Её лицо отчетливо выражало испуг. Она не виделась с сестрой вот уже десять лет, но точно знала, что с ней все в порядке. Чудеса двадцать интернета предоставили ей такую возможность. В отличие от своей сестры, Элина не жила в затворничестве. Успела побывать в трех браках, которые к сожалению для родителей и к радости самой Элины, не увенчались успехом. По ее суждениям, бывшие мужья все время пытались ограничить ее в свободе, чем она жертвовать не собиралась. Из-за этого собственно она и убежала из дома, как только ей стукнуло восемнадцать. Забросив учебу в институте, она отправилась в свободное плаванье, на пару со своим бойфрендом Алексом, который, к слову, через полгода бросил Элину за ее скверный и чересчур жесткий характер.