Орден

— Да что ты о войне знаешь… — привычно попробовала усмехнуться Наниэль, но вдруг осеклась от моего взгляда. — Хорошо. Но, пожалуйста, не рискуй. Ты не бессмертен.

Связаться мы ни с кем не могли. У Владислава была хорошая военная радиостанция, но на всех частотах шли помехи. Немцы глушили связь капитально и на совесть. Так что действовать нам пришлось самостоятельно.

На коротком военном совете оперативного отдела было принято решение в бой не вступать. Все согласились, что главное сейчас — это спасти как можно больше гражданских людей и вырваться из города. Воевать будем потом.

Короткий перерыв быстро закончился. Построившись колонной, мы пошли дальше. Бойцы пешком, женщины и дети на машинах. Впереди дозор, сзади арьергард с единственным на весь отряд пулеметом, на флангах боевое охранение, в центре строя гражданские.

Я никогда не был в такой ситуации, меня даже не учили этому, но все это было… привычно. Словно бы я сотни раз бывал на войне, но забыл…

Там где несколько человек легко проскочили бы незамеченными, столь большой отряд, да еще связанный по рукам и ногам своими родственниками, не пройдет. Обходными путями мы смогли выбраться из центра города к его окраине, а дальше все. Самый подходящий для нас выход из города перекрывал пост немцев, а на улицах рядом с ними рыскали патрули. Забившись в небольшой двухэтажный барак, мы заняли оборону.

И, как назло, трое немцев решили прогуляться неподалеку. Немного подумав, Владислав приказал захватить офицера в плен, чтобы хоть немного представлять, что происходит. Немцы шли не торопясь, как на прогулке поглядывая по сторонам. Оружие держали в руках, но хорошо видно было, что они расслаблены и никаких неприятностей не ожидали.

Положив автомат на землю, я взял нож за лезвие и метнул его в шею ближайшему противнику. Коля пулей выскочил из укрытия и сбил с ног своего немца. Через мгновение, я вырубил третьего. К нам подбежало еще несколько человек, вместе мы быстро скрутили пленных. Все прошло быстро и тихо.

— Кто из них офицер? — поинтересовался Коля. — Твой? Значит, мой не нужен.

Немец все понял по выражению лица и взмолился на родном языке:

— Nicht schießen![48]

— Nicht- nicht, — кивнул Коля, зажимая немцу рот и перерезая горло. — Буду я еще на всякую падаль патроны тратить.

Языка отвели к Владиславу, а тела двух других Феникс сожгла, чтобы не осталось никаких следов. Пленного офицера ждала точно такая же участь. Я не слышал, что он рассказал, но зато успел увидеть вынесение приговора в условиях военного времени.

— Послушайте, я пленный и прошу гуманного обращения, — немец говорил спокойно, на языке Ордена, но с характерным немецким акцентом.

— Да. А вы гуманно обращались с моими людьми? — спросил Владислав, недобро глядя на врага.

— Владислав, мы ведь встречались раньше. Помните, конференция в Берлине в 2003 году?

— Помню. Но что это меняет?

— Я не хотел ничего этого. Я просто солдат и не мог не выполнить приказ своего командования. Но, я не убивал ваших людей и не пытал пленных. Этой ночью я даже ни разу не стрелял, вы можете легко в этом убедиться, проверив мое оружие.

— А уж как я этого не хотел! Я хотел сейчас сладко спать в своей постельке! А утром разнести своих недоумков, придираясь к каждой мелочи, лишить их премиальных, просто так, чтобы поднять себе настроение! Но благодаря вам у нас война, и мне скоро придется похоронки писать. Это ты понимаешь?

— Я ни кого не убивал, — побледнев, повторил немец.

— Это ничего не меняет. Сейчас ты враг. И, кроме того, Рудольф, а чтобы ты сделал на моем месте? А?

Немецкий офицер выдержал тяжелый взгляд Владислава, но ничего не ответил.

— Коля, Игорь, спустите его в подвал и добейте. Только тихо.

— Это же барак, здесь нет подвала.

— Да? Черт. Ну тогда просто за углом грохните его. Чтобы дети не видели.

Перед смертью Рудольф вел себя спокойно и хладнокровно. Ничего не просил и ни в чем никого не обвинял. Я какой-то тряпкой зажал ему рот и, не колеблясь, вогнал нож в основание черепа. Бледная как смерть Феникс убрала следы…

— Осуждаешь? — неожиданно спросил Коля у девушки, она молча кивнула в ответ. — А ты?

— Нам некуда было его деть, — медленно покачал я головой. — Только и всего.

Я немного удивлялся только тому, как легко и быстро я все это принял. Словно бы всегда знал, что на войне жизнь человека не стоит и копейки ломанной. В том числе и твоя собственная.

5 глава

Герхард Лампрехт удивился и обрадовался, когда Ланс Ройсс, выслушав его, спокойно кивнул и отпустил отдыхать. Он ожидал как минимум серьезного разноса за то, что допустил смерть русского, которого нужно было взять живым. Но если бы Герхард знал, о чем думал его командир, то он бы так не радовался.