«Орден меченосцев». Партия и власть после революции 1917-1929 гг.

Контингент слушателей, оказавшихся в университете, проявлял нестойкость не только в отношении бытовых соблазнов, но и в политике. Один из партийных организаторов Василевич объявил, что не признает классовой борьбы, не признает контроля, словом, в корне расходится с программой и тактикой РКП(б), а потому выходит из рядов последней. В заявлении комячейке университета он писал: «После тяжелой умственной работы в области теории компартии и окружающей действительности, сопоставляя последнее я не мог не оказаться не вытесненным из первой и, не желая скрывать своих воззрений из под завесы партии, сообщаю что с сего числа считать [меня] вышедшим из партии»[704]

.

В ворохе бумаг комиссии Оргбюро имеется доклад завуниверситетом В.И.Невского от 6 июля 1921 года, в котором его заставили объясняться и по поводу учебного курса, и по поводу нелуженых котлов и тухлой капусты, пропажи вилок и ложек из столовой и прочего. «Что же касается докладной записки о необходимом ремонте зданий университета, — кипятился Невский, — заявляю, что эта докладная записка сделана по моему распоряжению и является обвинительным актом против студентов университета, ибо почти все, что перечислено в этой докладной записке (разбитые стекла, выверченные ручки, поломанные стулья и табуретки, украденные лампы и т. д. и т. п.) все это есть результаты разрушительной работы, которую произвели студенты». Необходима борьба с анархическими наклонностями студентов[705]

.

В итоговом докладе комиссии Цека говорилось, что недочеты, ошибки, упущения, которые были указаны представителями студенчества, и которые были отмечены в сообщениях некоторых преподавателей, сознавались и администрацией университета. «Та, несколько обостренная форма, в которой студенчество проводило свою критику недостатков аппарата, как учебного, так и административно-хозяйственного, не представляет собой чего-либо специфически-характерного только для внутренней жизни университета имени Свердлова. Она характеризует в настоящее время внутренние взаимоотношения между администрацией и студенчеством во многих учебных заведениях и обусловлена как общим продовольственным положением республики, коснувшимся даже "свердловцев", так и тем идейным шатанием и ослаблением партийной дисциплинированности, которая связана с переходом на новую экономическую политику Соввласти, вызвавшим в умах многих, особенно молодых членов партии, растерянность и какую-то идейную расхлябанность»[706]

.

Вследствие тяжелого материального положения количество слушателей советских и партийных школ в течение 1923/24 учебного года заметно сократилось. Поэтому накануне нового 1924/25 учебного года Секретариат провел ряд заседаний по образовательной тематике. На заседании 18 июля была утверждена сеть совпартшкол в количестве 130 школ низшей 1-й ступени с 10 055 курсантами и 38 школ 2-й ступени с 6 215 курсантами. Общее количество слушателей по сравнению с планом предыдущего учебного года сохранилось, но с поправкой на увеличение числа национальных отделений[707]

.

В плане рекомендаций XIII съезда по улучшению преподавания общественных дисциплин в вузах состоялось решение об усилении вузов преподавателями-коммунистами. Секретариат рассмотрел и утвердил конкретный список преподавателей общественных дисциплин московских вузов. Чувствовался явный дефицит подходящих кадров. В список попал самый разнокалиберный народ, от неофитов до членов Политбюро, всего 119 человек[708]. В начале нового 1925 года Секретариат утвердил предложение комиссии по вузам о введении минимума по общественным наукам (история партии, рабочего движения, исторический материализм и т. п.) и пропаганде ленинизма в качестве общеобразовательных дисциплин высшего образования. Потом весь год львиная доля внимания аппарата ЦК уделялась вопросам идеологии, включая организацию работы комуниверситетов, вузов, распределение выпускников, учебники и проч. Наступили золотые времена для историков партии и преподавателей марксизма, лекторы и авторы из их числа шли нарасхват.