Орден последней надежды. Тетралогия (СИ)

Как оказалось, сразу за холмами беглеца поджидал целый отряд конных воинов, а потому вот уже полчаса я бодро бежал по сильно пересеченной местности в обратном направлении. Благо кони могли идти только шагом, осторожно ставя копыта среди нагромождения камней и булыжников, иначе бы мне ни за что не уйти. Двух всадников, не пожалевших лошадиных ног, я достойно встретил метким пистолетным огнем в упор.

К сожалению, перезарядить пистолеты не вышло: во время погони я крайне неудачно упал боком на острый край валуна, вдребезги расколотив деревянную флягу с порохом. С другой стороны, начни я отстреливаться напропалую, загонщики могли бы передумать брать меня живьем. У луков и арбалетов убойная сила ничуть не меньше, зато дальность стрельбы намного лучше.

Сразу за первой линией Проклятых холмов я резко свернул вправо, кинувшись бежать изо всех сил. Я застал загонщиков врасплох: пока они сообразили пустить коней в галоп, я стрелой промчался через открытое место, вновь углубился меж поросших колючим кустарником холмов. Великая вещь – хорошее знание местности. На пути начали попадаться отдельные деревца, сначала по одному, затем группками. Вот они вытянулись и поздоровели, наконец пошел самый настоящий лес.

Через пару часов напряженной игры в кошки‑мышки сквозь сочную листву деревьев блеснула серая лента воды. Под ногами глухо зачавкало, вмиг отпрянувшие деревья сменились хмурыми высоченными камышами. Собрав остаток сил, я кинулся вперед. Мне надо выиграть полминуты, хоть на мгновение пропасть с глаз преследователей.

Что ж, вовремя я успел добраться до загодя присмотренного укрытия. В одном месте мерно плещущая вода изрядно подмыла высокий берег, вырыв незаметную с трех шагов пещеру. Пусть приходится сидеть в воде по самые плечи, в приятной компании пучеглазых рыб, что недоуменно тычут носами в живот и спину, зато никто меня здесь не найдет.

Я просидел около часа, пока растерянно ругающиеся охотники без толку ворошили камыши, все пытались понять: куда я делся прямо из‑под носа? Наконец зычные голоса стихли, только что полный суетящихся людей берег опустел, но я не спешил выбираться из воды. Мудрые люди однажды сказали: поспешишь – на тот свет угодишь, я же никуда не торопился.

Убежище сатанистов разгромлено, ядро секты физически уничтожено. Вряд ли поклонники Рогатого рискнут вновь орудовать на засвеченной территории, побоятся. Кроме того, я считаю, что местный сеньор должен знать имя спасшегося, вряд ли шевалье Анже Визани совсем не в курсе происходящего.

Отец Бартимеус без труда сможет выяснить нужные ему детали, благо инквизицию пока никто не отменял. Вдобавок я видел лицо спасшегося, пусть несколько секунд и издали, но опознать всегда сумею. Так что последнему из дьяволопоклонников не уйти, не скрыться. Достанем везде!

Прошел еще час, все так же мирно чирикали птицы, полыхало в синем небе беззаботное солнце, а насекомые жужжали даже яростнее, чем прежде. Наверное, проснулись и вошли в пик формы. Словом, все при деле, один я изображал ихтиандра. Только я собрался перестать валять дурака и вылезти на берег, как раздался треск кустов и приближающийся топот. Несколько человек в серых с черным камзолах особо не раздумывая попрыгали с берега в воду, явно планируя переплыть реку.

Издали доносятся частые резкие щелчки и сухой шелест стрел, какое‑то мгновенье, и невесть откуда взявшиеся люди замертво рушатся в текущую воду, двоих подбили как уток, на лету. Тут же берег наполняется всадниками на хрипящих конях, гомоном и довольными похвальбами. Прислушавшись, понимаю, что в сети к охотникам попал пробиравшийся неподалеку отряд англичан. Тех, кому чудом удалось вырваться из яростной сечи, выгнали прямо на засевших в засаде арбалетчиков. Теперь даже последнему оруженосцу ясно, откуда растут уши и кто напал на любимого сеньора.

– Проверить и добить! – рявкает сзади повелительный голос.

С веселыми прибаутками столпившиеся на берегу арбалетчики всаживают в каждую жертву еще по несколько стрел. Затем самого юного посылают вытаскивать трупы, что тот и проделывает с немалыми жалобами и стонами, торопясь побыстрее очутиться на берегу. Арбалетчики собирают стрелы, попутно обшаривают карманы, срывают кольца и цепи. Я ежусь, теплая, как молоко, вода отчего‑то кажется ледяной. Выходит, охотники сидели в засаде где‑то рядом. Интересно, кто эти бедолаги, что попались в ловушку вместо меня?

Один из мертвецов, отнесенный вялым течением совсем близко к убежищу, вдруг дергается, приподнимая голову, мутные от боли глаза невидяще глядят на меня. Я стискиваю кулаки, в ушах до сих пор стоит сочный хруст, с которым арбалетные болты пробивают человеческую плоть, затем решаюсь. Цепко ухватив за ногу, плавно втаскиваю раненого к себе. Медицинские рефлексы угасают медленно, нельзя просто так бросать человека умирать. В полутьме пещеры лицо раненого кажется белым как мел. Он коротко стонет, грязно ругается по‑английски.

– Умоляю, тише, – шепчу ему на ухо на том же языке, одновременно зажимаю раненому рот, с опасением прислушиваясь.