Орден: Тевтонский крест. Тайный рыцарь. Крестовый дранг

– Моя видела воина разная клана и школа, – проскрипел китаец. – И никто-никогда-никакая не разговаривала с моя так непочтительно, как твоя, Васлав.

Вот те на! Ушуиста великого и ужасного обидели!

– Ладно, извини, отец, – примирительно сказал Бурцев. – Но уж и ты меня понять постарайся…

Китаец будто и не слышал:

– Да, никто-никогда-никакая не позволяла себе такая непочтительность. Но и ни один воина еще не могла моя остановить. Твоя манера боя очень интересный. У каких мастеров твоя обучалася? И какой стиль твоя дралася?

Бурцев усмехнулся:

– Мастеров было много, отец. Ну, а стиль… Десанта-омона-рукопашка – такой вот наш стиль.

Старик уважительно закивал.

– Большой стыд на моя седина. Моя не знайся такой школа.

Бурцев развел руками – что ж, мол, тут поделаешь.

– Твоя опасная противника, – и без того узкие щелочки глаз сузились еще сильнее. – Больше опасная, чем русича Деметрий.

– Ты что, и с Дмитрием тоже дрался?

Бурцев усмехнулся. Любопытно было бы посмотреть спарринг бугая-десятника с тщедушным китайцем.

– Не дралася. Только наблюдалася. Моя здесь вообще ни с кем не дралася. Другая моя задача.

– И какая же у тебя задача, отец?

– Громовая горшка делать, – начал загибать пальцы Сыма Цзян. – Огненная горшка делать. Стреломета и стенобитная машина делать…

– Требюше, небось, тоже твоих рук дело? – поинтересовался Бурцев.

– Три-бу-шэ?

– Ну, здоровенная такая махина. Типа журавля колодезного. Та, что самые большие каменюки по вроцлавским стенам швыряла.

– Нет, – замотал головой старик. – Это совсем не моя делала. Эта машина для Кахайду-хана арабская мудреца Хабибулла строила. Достойная человека Хабибулла, сильно жалко, что в Малая Польша погибла. А машина до Вроцалава дошла. Хойхойпао такая машина называется.

Бурцев непроизвольно улыбнулся: уж очень похабно звучал китайский вариант требюше. «О» в устах Сыма Цзяна здорово смахивало на «у». Старик-китаец улыбнулся в ответ. Из вежливости, наверное. Забавный старикан…

– Слушай, Сыма Цзянь, а зачем ты вообще отправился в поход с Кхайду-ханом? В твои-то годы топать за тридевять земель! Китаю-то вроде тевтоны пока не угрожают.

– Моя – ученая, Васлав, – с достоинством ответил дедок. – А истинная ученая должна искать ответа на своя вопроса всегда и вовсюду.

– Вот как? И что же твоя надеется найти в Польше? – хмыкнул Бурцев.

– Колдовская башня перехода, – торжественно провозгласил пожилой китаец. – Хан Кахайду не верит в сила башни, но моя читала древняя манускрипта. Там пописано о магия древняя племя ария. Ария возводила многая заколдованная башня. А башня побеждала пространства и открывала для пытливая ума прошлое и будущее. Где-то в эта польская земля до сих пора стоит такая башня. Ее моя и разыскивайся. Ради нее моя ходить в поход.

У Бурцева медленно-медленно отвисала челюсть… Дружить надо было ему бы с этим Сыма Цзяном. С самого начала дружить, а не драться.

– А не сочиняешь, отец? – на всякий случай спросил он.

Китаец обиженно фыркнул:

– Моя – не поэта и не придворная сказителя, чтобы сочиняться. Моя – ученая. А о башня перехода знала даже арабская мудреца Хабибулла. Хабибулла тоже искалась в Польше магическая башня. Но араба сильно не повезло, араба умирала. Может быться, судьба улыбаться для моя. Это станется очень-очень справедливо…

– Очень-очень? – с улыбкой переспросил Бурцев.

– Конечно, Васлав! Племя ария – моя предка.

Бурцев аж прихрюкнул от неожиданности. Неужели пресловутые арийцы на самом деле – древние китайцы? То-то удивились бы фашисты и скины всех мастей.

– Истинная родина древняя племя ария – великий тайна, – продолжал Сыма Цзян. – Но в свитках императорская библиотека пописано, что ею может быться Тибета или Поднебесная. Моя верит в арийская Поднебесная.

– Василь!

Эх! На самом интересном месте! Бурцев оглянулся. К нему со всех ног бежал Дмитрий.

– Слышь, Василь, тебя хан кличет!

– Что за спешка-то? – нахмурился Бурцев.

– Кхайду с толмачом допросил пленных поляков. Ну, тех раненых куявцев, что были с Казимиром. Слуга-факельщик выложил как на духу все, что знал. Остальные чуть не придушили его за это. Так что куявец наверняка сказал правду.

– Какую правду?

– Плохую, Василь, плохую. Ступай к ханскому шатру – там сам все узнаешь.

Его ждали. В походное жилище Кхайду нукерская стража пропустила Бурцева без проволочек, лишь для порядка окурив его дымком от костра.

Хан не восседал, вопреки обыкновению, на роскошных подушках, а задумчиво расхаживал по юрте.

Войдя за тяжелый полог, Бурцев остановился в ожидании. Следом сунулись было нукеры, но небрежный жест хана отогнал стражу – нукеры с поклонами удалились.

Кхайду перестал топтать пыльный ковер сапогами с загнутыми кверху носками и остановился напротив посетителя. Пару секунд хан молча сверлил посетителя колючим взглядом. Бурцев выдержал тяжелый взгляд прищуренных ханских глаз.

– Слышал о плененном куявце-факельщике? – наконец, хмуро спросил Кхайду.

Бурцев кивнул.

– Знаешь, о чем он поведал?

– Нет.