Орден Ультрамаринов: Омнибус

Его наметанный взгляд выхватывал орудийные точки, станковые тяжелые стабберы, расчеты болтеров и лазпушек, расположившиеся на анфиладах. Порядки Гвардии Ковчега растянулись, но это компенсировалось готовностью людей — каждый годный мужчина, женщина или ребенок уже вооружились карабинами, автопушками или дробовиками. Арсеналы опустели. Все, что хранилось в них раньше, теперь находилось на стенах и на площадях; каждый ствол был устремлен в поля, откуда ждали наступления некронов. Раскинувшуюся перед ним территорию Юлус назвал площадью Ксифоса, в честь его любимого оружия — прямого обоюдоострого меча. Само слово на древнем языке Терры означало «проникающий свет» или что-то вроде того — он никогда не был полиглотом. Тьма опутывала Дамнос, и света оставалось слишком мало. Поэтому он посчитал такое название вполне уместным.

Юлус поднял бровь — будто бы до него только сейчас дошло, что с ним говорят.

— Что ты сказал?

Колпек стоял неподалеку от него — один из свиты Ультрамарина, из его «Первой Сотни».

— Я сказал, что раньше мне не случалось сражаться рядом с Ангелом.

Юлус вновь вернулся к осмотру укреплений.

— Я не Ангел. Я такой же солдат, как и ты. Почему вы, люди, всегда все преувеличиваете?

Фалька рассмеялся. Его смех был низким и искренним.

— Солдат? Я? Нет, я бурильщик. Шахтер. Работал под землей всю свою жизнь.

Сержант искоса посмотрел на собеседника.

— Тогда боец из тебя более чем достойный. Я не думал, что люди способны на безрассудную отвагу, какую продемонстрировал ты. Ты ищешь смерти? Я видел, как в подобных обстоятельствах люди убивали сами себя.

Фалька покачал головой.

— Нет. Я хочу жить, но не думаю, что это долго продлится. Я потерял… друга, и мне хочется, чтобы моя смерть не была такой напрасной, как ее.

Юлус подумал над сказанным, а затем продолжил осмотр.

— Эти штуки у тебя в голове, — спросил Фалька несколько секунд спустя. — Для чего они?

Сержант осторожно, даже почтительно, коснулся перчаткой кончика платинового штифта.

— Они обозначают количество веков службы ордену.

Фалька присвистнул.

— Получается, что тебе уже больше двух сотен лет?

— Да, хотя я никогда раньше об этом не задумывался.

— То есть ты бессмертный?

— Нет, не думаю. Безусловно, жизнь моя весьма продолжительна благодаря генетической науке Императора, но я не бессмертный. — Юлус уставился перед собой, словно безмолвие раскинувшихся полей смерти вдохновляло его. — Мы несем с собой насилие. Смерть — неотъемлемый атрибут самого нашего существования. Не думаю, что кому-то из Адептус Астартес когда-нибудь предстоит умереть естественным образом. Я не могу даже помыслить, чтобы кто-то из нас умер от старости. Как мне кажется, это осквернит само наше естество воинов. — Юлус выгнул шею, чтобы взглянуть на человека. — Ты задаешь много вопросов.

— Просто нервничаю, — ответил Фалька. — Все мы нервничаем.

Феннион улучил момент и окинул взглядом укрепления, а также площадь Ксифоса. Он увидел испуганные лица людей, чьи глаза остекленели, а сердца — опустели. Осознание поразило его. Защита — это ведь не только пушки и тела, это живые мужчины и женщины, и внутри они уже проиграли битву. Он ошибся, приняв фатализм за стойкость, а молчаливое согласие — за решительность.

— Боец Колпек, — спросил космодесантник, все еще оценивая охваченную страхом толпу, — как я могу растормошить этих людей, чтобы они сражались за меня так же, как ты на площади Хроноса?

Фалька проследил за взглядом Ультрамарина, скользящим по стенам и землям под ними.

— Вдохновите их, — ответил он. — Дайте им то, за что можно бороться.

Теперь уже Юлус взирал на солдата удивленно и даже слегка смущенно.

— Нет большей чести, чем сражаться за Императора и умереть с Его именем на устах.

— Мы отважный и гордый народ, но слишком долго у нас не было надежды. — Фалька потер жесткую щетину на подбородке, пытаясь подобрать правильные слова. — Скажи человеку несколько раз, что все потеряно, он в это поверит — и наступит конец.

Словно в подтверждение сказанного злодейский образ Вестника Страха возник в небесах над Келленпортом.

— Прислушайтесь к гласу некронов, ибо рок ваш уже близок. Ваши усилия бессмысленны. Оставьте сопротивление, оставьте надежду и…

Отвратительная картина исчезла так же неожиданно, как и явилась. Ее поглотил взрыв коммуникационного узла, через который она транслировалась. Многие дюжины таких же были возведены по всему Дамносу, но этот располагался ближе всего к Келленпорту, так чтобы изображение видели на городских стенах. С его уничтожением воцарилось тягостное безмолвие.

Юлус вернул трубу ракетной установки одному из призывников. Боеприпасы были на вес золота, и какая-то часть его, старая часть, противилась растрате ценного ресурса, но оно того определенно стоило.

— Достаточно гнусной пропаганды для одной войны, — обратился он к Фальке. — Дай мне вокс.