Орел и Ворон

Думать об этом просто невыносимо… Стараясь отвлечься от тяжких мыслей, я задал очередной волнующий меня вопрос:

– А сколько я без сознания?

– Да уж больше суток… Крепко тебя приложили на стене! А по совести сказать, я сорвался с тобой с лестницы, но сумел упасть на живот. Правда, руку вывихнул…

Лермонт демонстративно скосил глаза на перевязь, и мою душу заполнила волна горячей благодарности:

– Друг мой, я тебе жизнью обязан!

Шотландец неожиданно для всех засмущался:

– Да о чем ты, Себастьян… В конце концов, ты ведь в бою меня также прикрыл, и до того прикрывал не раз… К чему эти счеты?

Тапани, каким-то чудом переживший двойной залп картечи и где-то потерявший зубы, щербато улыбнулся, а я, благодарно кивнув друзьям, вновь попытался встать… В этот раз подъем дался на удивление легко, а беглый осмотр подтвердил – кроме раскалывавшейся головы никаких неудобств не наблюдается, тело мое совершенно цело.

– Может, тебе еще полежать, Себастьян? – Глаза Лермонта смотрят обеспокоенно, видимо, выгляжу я все же не очень.

– Уже отлежался… – Я отрицательно махнул головой и одновременно с тем жестом попросил воды, указав на флягу.

Живительная, пусть и чересчур теплая, отдающая древесным привкусом влага прокатилась по горлу. Стало заметно легче…

Вдруг за пологом шатра послышалась громкая солдатская ругань, следом раздались крики наемников, за считаные мгновения ставшие просто оглушительными и доносящимися со всех сторон. Негодующих голосов очень много, и, судя по тому, что друзья успели до меня донести, бунт, способный вспыхнуть в любую минуту и под любым предлогом, как раз сейчас и вспыхнул!

Начавшись, возможно, с обычного солдатского спора, ставшего искрой, павшей на отлично высушенный трут…

Я направился к выходу, напрочь забыв о том, что собирался ни во что не встревать, но дорогу мне преградил финн. К слову, «Степана» природа ведь также не обделила ни ростом, ни силой!

– Не надо тебе туда, командир. Я же говорил: пусть делают что хотят! Это не наш спор… Больше нет.

Я молча посмотрел сержанту в глаза. И, поколебавшись пару мгновений, лапландец также молча отошел…

За палаткой вовсю бушует толпа.

Нетвердой походкой я двинулся вперед, придерживаемый следующим позади Джоком, вместе с шотландцем проталкиваясь через кричащий народ.

– Нас ведут на убой! Наши жены оставлены на произвол судьбы, наши семьи голодают!!!

На бочку забрался раскрасневшийся от крика финн, один из рейтарских командиров. Вокруг него столпились собственные всадники и плотно обступившие их ландскнехты.

– Мы не будем больше этого терпеть! Нас уводят вглубь бескрайней Московии, чтобы мы сгинули здесь!

– Да! Еще и жалование не платят! – подхватил пехотинец, стоящий в первом ряду.

– Значит, теперь нам должны выплатить жалованье в двойном размере! Иначе плевал я на все это!

– Да-а-а!!!

Толпа воодушевленно откликнулась на предложение увеличить плату. Да еще бы наемники его не поддержали!!!

– Мои товарищи уже ушли со знаменами! – продолжает надрываться финн с окладистой бородой. – А я остался здесь, чтобы вразумить вас! Это не наша война!!!

– Московиты не выполняют своих обещаний! Они не собираются платить, пока мы живы, ведь когда поляки перебьют всех нас, жалованье станет некому получать! – горячо поддержали финна откуда-то слева.

– Вернемся под Тверь и возьмем город!!! – раздалось где-то в стороне уже совершенно неожиданное требование, которое, впрочем, не получило широкой поддержки.

Зато совсем рядом со мной раздался яростный крик:

– Да я сам видел, что, когда ударили польские гусары, московиты первыми побежали грабить наш обоз!

Это уже полная чушь. Я прекрасно видел, как сражаются ратники Скопина-Шуйского в последней битве, – дрались они не хуже нашей пехоты и уж точно не собирались грабить обоз! Хотел было уже крикнуть, что это ложь (представив внутренним взором, как разъяренные ландскнехты топчут нас с Джоком), но вовремя увидел, что сквозь толпу следует Якоб Делагарди с верными телохранителями, разрезая ряды недовольных, словно крылатые гусары ряды легкой конницы! Негодующие крики стали стихать, а народ, пусть и нехотя, принялся расступаться… Генерал же, поравнявшись с мятежным рейтаром, вышиб бочку из-под финна сильным и резким ударом ноги, не проронив при этом ни звука! Бунтарь нелепо взмахнул руками и покатился по земле… А командир корпуса выхватил шпагу и приставил ее к горлу беспокойного подчиненного.

– Интересно, что будет дальше?..

Вполголоса прозвучавший вопрос озвучил приветливо улыбнувшийся мне знакомый уже рыжий командир доппельзольднеров, замерший по левую руку от меня. Я рассеянно улыбнулся в ответ…

– Бунтовать?!! – Лицо Делагарди буквально побурело от гнева. – Дезертировать со знаменами?! Иуды!!!

Поверженный кавалерист отчаянно вжался в землю. Острие шпаги опасно щекочет его кадык! Всего лишь небольшой нажим руки Якоба, и…

– Я тебя, как жука, сейчас проткну, сволочь ты мятежная!