Орел и Ворон

— Благодарю, княже, благодарю! Сей же миг пойду людей собирать… Только прошу также коней нам дать заводных на каждого, да пистолей выделить, сколько возможно.

Михаил Васильевич согласно кивнул:

— Ступай и ни о чем не беспокойся. Дам все, что попросишь!

И только когда полог шатра опустился за спиной сотника, царский племянник вновь добрел до лавки и тяжело, грузно на нее сел. После чего надолго замер, остановив взгляд на одной точке, тяжело размышляя об услышанном предупреждении…

— Вот значит как, любезные дядья, поступить вы со мной хотите… Нет вам больше моей веры, иудушки! Бориску Годунова предали и отравили, Дмитрия Иоанновича предали и убили — пусть даже и самозванцем он был… И меня, выходит, сжить со свету желаете?! Не бывать тому!!!

Скопин-Шуйский, известный своей смелостью и ратной выучкой воин, неожиданно резко вскочил со скамьи, вырвав саблю из ножен — словно желая зарубить ей невидимого противника… Но подышав немного, князь пришел в себя — и вложив клинок обратно в ножны, уже тише и спокойнее произнес:

— Значит, дадут победить — а уже потом травить станут… Ну хорошо. Время подготовиться у меня есть, а воры и люди литовские сейчас важнее. Сейчас важнее…

Но чтобы сказал Скопин-Шуйский о своем стрелецком сотнике, бредущем по лагерю с выпученными от удивления глазами, восторженно рассматривающего все вокруг и безостановочно бубнящего себе под нос? Особенно, если бы ему удалось расслышать, что именно Тимофей Орлов по прозвище «Орел» говорит:

— Значит, коли я теперь полностью владею «аватаром» после разговора с князем, будущее изменилось — и мое сознание застряло здесь?! А меня ТАМ, получается, уже и нет?! Но как же, как же Стасик… Неужели погиб с фон Рониным?! Надо спешить! Надо вернуться, надо как можно скорее вернуться…

Наверное, Михаил Васильевич счел бы, что потеря друга очень сильно ударила по его гонцу — и тот тронулся умом. А раз так, то и предупреждение его может быть передано не старцем, а выдумано безумцем!

Да, наверняка бы молодой воевода так и подумал бы, с радостью поверив в то, что дядья его на самом деле не желают травить…

А потому очень даже хорошо, что воевода сейчас не мог слышать сотника!