Ория (сборник)

Да, все устроится. Свадьба состоится, и Палатин Валинский поддержит младшего сына Светлого в борьбе за Венец. А потом они вместе вспомнят о Крае…

— Сделаем так, Згур. Сейчас мы вернемся, и я наговорю много страшных слов. Потом… Потом ты героически убежишь и доложишь тысячнику Барсаку, что в его Варте — предатель. Можешь даже намекнуть, кто именно. Я тебе скажу после. Думаю, особо тебя винить никто не станет.

Згур не стал отвечать. Да, наверное. Дядя Барсак поймет…

— Думаю, в Коростене сейчас всем будет не до этого. У харпов — война. Велегост и Танэла сейчас там, разбираются с этими дикарями. Кажется, они думали, что волотичи помогут им. К счастью, Велга оказалась умнее…

Новость почему-то не удивила. Значит, Кей Железное Сердце вновь взял в руки меч! Почему-то вспомнился недавний сон: ночь, застывший во мраке поселок — и языки пламени, рвущиеся из-под темных крыш. Не зря снилось! Наверно, и там, в Харпийских горах. Железное Сердце не дает врагам пощады…

— Пошли!

Палатин резко встал, поправил плащ. Згур тоже поднялся, хотел повернуться, но внезапно почувствовал на своем плече тяжелую ладонь.

— Погоди… Посмотрю на тебя…

Згур спокойно ждал. Только бы этот человек не сказал, что он похож на маму! Такое Згур слышал часто, и когда это говорили другие, он чувствовал гордость…

— Вырос… Когда я видел тебя в последний раз, тебе было десять. Ты не помнишь — ты тогда спал…

Они вновь вернулись на большую поляну. Кметы расступились, давая проход. Згур оглянулся: Черемош сидел прямо на земле, обхватив голову длинными руками. Неужели парня казнят? Жаль чернявого!..

Увидев Згура, Улада, сидевшая неподалеку, вскочила, бросилась вперед. Кметы скрестили копья. Палатин нахмурился:

— Встать!

Черемоша словно подбросило, он вскочил, бледное лицо искривилось. Улада замерла.

— Внимание и повиновение! Я допросил этого человека и узнал, что должно. Итак, я обвиняю Згура, сына Месника, в том, что он был вашим сообщником в беззаконном бегстве. Преступление его доказано и подтверждено свидетелями, а посему я приговариваю его к смерти…

Улада вскрикнула, схватилась за горло, Черемош громко вздохнул.

— Он будет посажен на кол на главной площади Валина, и труп его будет пребывать там семь дней, считая со дня казни…

Згур слушал суровый голос того, кто мог бы стать его отцом, и в душе просыпался стыд. Ивор лгал — как привык лгать всю жизнь. Згур вдруг понял, что будь приговор настоящим, ему стало бы легче.

— …После чего труп его будет расчленен, и части его будут вывешаны у валинских ворот…

Стыд жег сердце. Скорее бы все кончилось! Если бы он мог крикнуть, что все это — игра, очередная игра всесильного Ивора! Палатин выиграл, он, Згур, проиграл…

Представилось, как он приходит к дяде Барсаку, как начинает мямлить, оправдываться. Но разве это поможет? Ему было сказано: любой ценой! Любой! Нельзя лишь трогать Палатина — и Кея. Чего же он ждал?

— Приговор будет исполнен по возвращении в Валин. Такова моя воля!

— Ты ошибаешься, Палатин! — Улада резко вскинула голову. — Сотник Згур — альбир Кеевой Гривны! Его может судить только Светлый! А ты не Светлый и никогда им не станешь!

— Правильно! — Черемош махнул рукой. — Згур, не сдавайся!

— Ты… У тебя Кеева Гривна?

Палатин явно растерялся, и Згур внезапно почувствовал уверенность. Чернявый прав, сдаваться рано. Он быстро оглянулся. Слева и справа — кметы, тот, что справа, держит в руке гочтак…

— Почему… Почему ты не сказал, Згур?

Хотелось ответить что-то резкое, обидное, но Згур лишь усмехнулся и пожал плечами. Сейчас это неважно. Важно то, что в руке у «коловрата» гочтак, и, кажется, заряженный. Кмет стоит всего в одном шаге…

— Тогда… Ты можешь потребовать суда у Светлого…

Згур уже не слушал. Медленно, еле заметно он сдвинулся вправо. Надо успеть! «Коловраты» тоже не глухие, слышат — и уже переглядываются. Он успеет! Ивор сын Ивора, слишком рано празднует победу…

Внезапно вспомнилось — ночь, маленькая каморка, холодные губы, целующие его. «Ты ведь не женишься на мне? Тебе запретят, правда?» Но тут другой голос, тоже знакомый, проговорил холодно и властно: «Всех! Всех, кто выше тележной чеки!» Тогда рука его не дрогнула… Прости, Улада!

Он прыгнул, еще в полете выбросив руку вперед. Промахнуться нельзя — на «коловрате» стальная кольчуга, значит, бить нужно в узкую щель между стальным воротником и подбородком. Есть!

Тело еще не успело упасть, а гочтак был уже в руках — тяжелый, теплый. Пять «капель» — пять смертей. Миг — и приклад уже у плеча. Впереди, заслоняя шатер, мелькнуло чье-то перепуганное бородатое лицо. Згур выстрелил, упал, откатился в сторону, вновь вскочил и быстро оглянулся.

Вокруг кричали, возле виска свистнула тяжелая «капля», но Згур не обращал внимания. Улада! Где она? Еще один «коловрат» оказался рядом — и «капля» попала прямо в раскрытый от изумления рот. Згур отскочил, прыгнул вперед, оттолкнул стражника — и тут увидел девушку. Улада стояла перед ним — спокойная, невозмутимая. Темные глаза смотрели в упор.

— Стреляй!

Она поняла — все поняла. «Я с тобой рассчиталась! Сполна! Или ты еще чего-то хочешь?»