Орион взойдет (с примечаниями переводчика)

- Я не из них, - отвечал Орлук. - Конечно, я считаюсь с их принципами, отношусь к адептам с положенным уважением. Возможно, они правы. Но медитации и всякие теории не для меня, и от моих похвал славы им не прибавится. Я поклоняюсь древним богам - Октаю, Эрлику, Ленину - и предкам. - Он подумал. - Впрочем, не сомневаюсь - ни один истинный геанец не проявил бы мягкости в этом деле. Куда направляют этих двоих?

- Мой департамент об этом не знает, - объявил Микли.

- Неужели? - Орлук искоса взглянул на него. - Сомневаюсь: ты говоришь куда меньше, чем знаешь.

- Ты прав, - ровным голосом отвечал Микли. - Например, знаю способы, с помощью которых мой отряд выяснил, чем были заняты эти двое, ведь это мы с Роникой выследили их. Но такие подробности чересчур откровенно указывают на вещи, которые моя служба предпочитаете скрывать от посторонних. В моих глазах вы, нойон, достойны всяческого доверия, однако кое-что вам просто незачем знать. Как военный, вы должны понять меня.

- Да, это так. Но когда я был молод, все было еще не настолько закручено...

Дальше Иерн уже не слышал, о чем они говорили: Орлук сердито глянул на Ронику, и она перестала переводить. Она ехала рядом с командиром и слушала разговор на англише. Чувство одиночества в душе Иерна усилилось. Он отстал, чтобы присоединиться к Плику, а Микли подался вперед.

Англоман был трезв в связи с отсутствием зелья и, мрачно поглядев на приятеля, произнес:

- Ты обескуражен, мой друг. Не испуган, ни капельки волнения, просто обескуражен. Так ведь?

Иерн поглядел вперед - спина Роники на фоне монгского ландшафта вдруг напомнила, как эта женщина чужда ему.

- Полагаю, что ты можешь так назвать мое состояние, - пробормотал он.

- А ты понимаешь почему? Ведь ты направляешься в безопасное место - в пределы Союза, да еще в очаровательной компании.

Последняя фраза напомнила ему о Ганне. Та не стала возражать, когда в нарушение здешних обычаев он взял ее обе руки и поцеловал. Какими нежными они были, какими красивыми. "Да благословен будешь ты, Таленс Иерн Ферлей, - шепнула тогда Ганна. - Пусть тебя встретит счастье, ты его заслуживаешь". Тут она ошиблась, кольнула его память о прошлых проступках. Она нараспев произнесла несколько строчек на своем языке, а потом пояснила: "Это не молитва за тебя, мы не молимся Гее. Я просто пожелала от всей души, чтобы Она отмерила тебе полную долю жизни, оставив ритуальную торжественность. Я буду вспоминать вас - часто-часто. Счастливого пути".

Иерн ответил Плику иносказательно:

- Я лечу вслепую, вот почему... вслепую, и все приборы молчат.

- Действительно, тревожная штука - оказаться вдали от дома.

- Что? Нет же, я не об этом. Понимаешь, наше пребывание в Дулу заставило меня усомниться во многих истинах, которые я прежде считал незыблемыми. Я же не глуп, и никогда не считал, что все геанцы - скверный народ. В Юропе мне попадались среди них действительно прекрасные люди. Но в массе своей они всегда казались врагами, причем фундаментальными... противниками всего, чем живет Домен, притом во всем заблуждающимися? Но Ганна со своим терпением и умом...

Иерн закрыл глаза и подставил лицо солнцу. За ресницами заиграла радуга. Ганна заставила его вспомнить про бесчисленные мелкие чудеса, подобные этому, подумать о них и ощутить.

- Конечно, ее можно считать образцовой геанкой, - размышлял вслух Плик. - Во всяком случае, в одном из аспектов геанства... Так святой Франциск Ассизский и святой Иоанн от Креста воплощают в себе два предельных аспекта христианской личности. Я имею в виду душу, эмоциональность - это другое трусливое слово. Лучше сказать духовность . Духовна ли вера... ее не поймаешь иначе, только душой.

Отчасти она пояснила тебе свою суть, просто являясь собою.

- Но разве не может быть, что она на самом деле права?

- А бывает ли, по-твоему, стихотворение правильным или не правильным?

Да на ее стороне могучий миф.

Молчание разделило их. Туман, редея, оставлял землю, открывая слева убранные поля, готовые к запашке под озимь, и справа - серебристо-зеленые прерии. Слугаи в синих одеждах выходили из глинобитных домиков. Над головой порхали птицы. Воздух, прогреваясь, уже приносил ароматы почвы и трав, животных и человека. Все шумы кавалерийского отряда слились в равномерный синкопированный ритм.

- А эти юанезцы? - вырвалось у Иерна. - Чем они в принципе отличаются от краснаянцев? Согласен, я почти не имел дела с теми и другими, но я все менее и менее верю в то, что они подстрекали Джовейна в далекой Юропе и вооружали его для переворота, как мне о том говорили.

- Почему же ты переменил свое мнение? - спросил Плик.