Орлиный услышишь там крик...

— Подождите еще немного. По-моему, опять стабилизатор…

Помолчав, Мирошниченко отвечает:

— Не могу. Надо выбираться…

Он хорошо понимает, как важно сейчас задержаться до конца, выяснить непонятное поведение машины. Но ясно и другое: у любого риска есть предел.

— Выхожу, — упрямо повторяет пилот. — Включить систему!

Не удерживает его и Трунов. Он думает о том же — о риске, которым надо пользоваться осторожно и быстро, иначе может произойти катастрофа.

Четырнадцать лет работы… Много это или мало? Сотни опасных полетов, сотни загадок, раздумий, находок, огорчений, радости, смятения, страха. Все это называется опытом. А опыт — это сдерживающий центр, умение трезво оценивать обстановку. Сколько было таких соблазнительных мгновений, когда до зарезу, до боли хотелось разгадать ту или иную странность в тяжелом, смертельно опасном полете!

Трунов вместе со своими коллегами изучал новые методы захода на посадку в туман, дождь, метель. Он испытывал приборы, двигатели, крепость шасси. Много раз летал в высокогорье, когда в разреженном воздухе двигатели слабели, как слабеет исхудавший от голода человек.

Однажды в полете над горами потребовалось выключить один двигатель, узнать, можно ли в этом случае обеспечить безопасность… Горное солнце обжигает глаза. Рядом — ослепительные в блестках и радугах пики. Внизу — черные обрывы пропастей. Один мотор мертв. Другой, задыхаясь от натуги, тянет нагруженную до предела машину. А она опускается ниже и ниже, тащится на малой скорости. И кажется, не выдержит, вот-вот рухнет на скалы. А скалы рядом — коричневые, в трещинах от жестоких ветров, белые от никогда не тающего льда, льда столетий… И хочется немедленно включить другой двигатель, вырваться из каменной петли гор… Спросите: зачем проводить такие испытания? Когда-нибудь может случиться так, что в полете над горами в самом деле откажет мотор. А пилоты должны знать, выручит ли их машина, убережет ли в этих условиях бесценный груз — живых людей.

Казалось не раз, что машина уже неминуемо врежется в скалы. И тогда невольно закрывались глаза, до хруста сжимались зубы. Но ослабевшая машина упрямо тянула к цели через бездушные, молчаливые скалы…

Летал Трунов и в летние грозы. Возможно, он был одним из прототипов мужественного правдолюбца Крылова в романе Даниила Гранина «Иду на грозу». Ведь в то время Трунова тоже занимала мысль вскрыть, как хирург, внутренности грозовых облаков. И тоже все выглядело хаосом случайностей. Неповторимые, несхожие по внешнему виду и в своем строении облака казались вдохновенной композицией господа бога. Ему, как и Крылову, удавалось нащупать кое-какие закономерности, но внутренняя сущность оставалась тайной. Как в каплях меняются заряды? Как разгадать невидимую границу областей положительного поля и отрицательного? Почему растут капли, сгущаются и начинается ливень? Много вопросов вставало перед Труновым, когда самолет врывался в грозу, подставляя грудь отчаянному шквалу, дождям, граду.

— Ну, что ж, выходи, — говорит Трунов Мирошниченко, хмуро поглядывая на резковатый, большеносый профиль пилота.

Самолет мчится вверх к спасительному небу — могучий, в белой пелене льда, и за ним тянется шлейф вырванного из облаков пара, напоминающего цепкие руки, которые не хотят выпускать из облаков к солнцу свою жертву.

Через три часа машина приземлится. И тогда заговорят графики и цифры приборов, проявленные пленки киноаппаратов и фотоснимки. И возможно, удастся отыскать причину странного поведения самолета. А если не удастся, то снова полетят инженеры и летчики в «гнилые углы» погоды — в Сыктывкар или Карелию, на полярный Урал или Дальний Восток, будут встречаться с облаками, обледеневать, спасаться, снова обледеневать, пока не поймут они, почему машина не слушается рулей.

Самолет опускается на землю. И каждый, кто был на борту, чувствует радость возвращения к своему месту в жизни.

НА ВОЗДУШНОМ ШАРЕ В XX ВЕКЕ

С давних времен небо рождало у человека мечту о волшебных мирах. Там наши предки воздвигали «твердь небесную», создавали свою систему мироздания, украшая ее роскошью сказок. Аристотель в сочинении «О небе» доказывал, что Земля окружена рядом твердых и прозрачных сфер, вложенных одна в другую. А на самой дальней из них покоятся Солнце и звезды, носящие имена древнеримских богов: Меркурий, Венера, Марс, Юйитер, Сатурн. Знаменитый алхимик XIII столетия — Люлл умудрился разместить звезды на высоте сто тридцать пять километров от Земли. По его расчетам, до Луны было что-то около двадцати трех километров, а до солнца — семьдесят.

Но не так уж смешны ошибки древних. Главное, они помогали потомкам задумываться об окружающем воздушном океане, сочинять легенды об отважных героях, дерзнувших взлететь в небо.

И вот над песчаными дюнами Китти-Хаука пронесся аэроплан Орвиля и Вильбура Райтов.