Орлы или вороны (СИ)

Полковник Афанасьев ходил взад и вперёд по своему кабинету, поглядывал в окно на машины, потоком двигающиеся по Большой Лубянке. На столе лежал очередной доклад, принесённый капитаном Рощиным. На этот раз Фёдор накопал много, даже слишком много. В какой-то момент Павел Ильич даже пожалел, что вообще попросил своего заместителя собрать информацию на Виктора Ярского. То-то фамилия Ярский сразу бросилась в глаза, как только он её услышал. Что-то сразу кольнуло на задворках памяти, но вначале Афанасьев не придал этому значения. Теперь, когда он прочитал полное досье на Виктора, он всё вспомнил. Давно похороненные в памяти грехи молодости всплывали и неприятно смердели.

Это было давно, ему только исполнилось восемнадцать. В банде он был одним из самых молодых. Главный принцип был не воровать там, где живёшь, то есть в Белозерске. Сначала выезжали на гастроли в Вологду, Ярославль. Потом добрались до Москвы и в конце концов до Черноморских курортов. Обносили зевак в поездах, полоротых командировочных, а также богатеньких туристов. Жить на широкую ногу Павел привык быстро. Денег были полные карманы, и утекали они так же легко, как и приходили. Зимой, как правило, возвращались домой и ложились на дно, чтобы всё поутихло. Воровать в Белозерске не разрешалось ни под каким соусом. Главным в банде был Фима Лебедев по кличке Хрящ. Официально он работал сторожем на транспортной базе и был неприметным гражданином. Хрящ никогда не ездил на гастроли, но знал всё про каждый налёт, про каждого члена банды и имел феноменальную память. Родной брат Хряща, Лебедев Марк, был на службе в Комитете госбезопасности и поднимался по карьерной лестнице, в прямом смысле перепрыгивая через ступеньки. Но сколь верёвочка не вейся, а где-то они всё-таки засветились, и каким-то образом следы привели следствие домой, прямо в Белозерск. Тучи сгущались. Дёргая за всевозможные ниточки, Марку Натановичу, брату Хряща, почти удалось замять дело. Закулисно договорились, что для виду пару человек посадят, и на этом всё затихнет. Но не всё шло так, как хотели братья Лебедевы. Молодой следак Юрий Ярский, для которого это было первое серьёзное дело, никак не хотел понимать, что надо придержать коней. Они со своим коллегой Юрием Русановым, несмотря ни на что, продолжали поиски, и в скором времени у них были имена почти всех членов банды Хряща. Теперь им всем светили реальные сроки. Решили валить обоих ментов. Служебный «москвич» поджидали в засаде прямо у дома Русанова. Что уж там пошло не так, но по чистой случайности в машине, вместо Русанова, с Ярским оказалась его жена. Когда началась стрельба, разбираться было уже поздно, и Афанасьев в тот вечер первый раз в жизни убил человека. Он отчётливо помнил, как открылась пассажирская дверь «москвича», но вместо грузного Русанова из машины вышла девушка. Паша поднял карабин и прицелился. Когда она сделала шаг на свет фонаря, он увидел её широко открытые глаза. Она смотрела прямо на него. Было темно, и вряд ли девушка могла разглядеть кого-либо из спрятавшихся, но у Афанасьева было такое чувство, что она видит его и не отводит взгляд. Паша нажал на спусковой крючок и увидел, как на груди у неё появилось большое красное пятно. Падала она медленно, даже слишком медленно и всё время смотрела на него. Он выстрелил ещё и ещё, уже просто по инерции, даже не целясь. Потом он долго блевал, его всего трясло, а широко открытые глаза женщины, в которую он стрелял, Паша не раз видел в кошмарных снах. Дома в почтовом ящике его ждала повестка в армию, и о том, что почти все его подельники сели, он узнал только через два года, когда вернулся со службы. Хрящ каким-то чудесным образом вышел из воды сухим, но потерялся, и с тех пор про него больше никто ничего не слышал. Потом Паша узнал, что его двоюродный брат Роберт женился на племяннице Хряща, Эльвире, и, даже взял её фамилию. Через какое-то время её отец, Марк Натанович, тогда уже влиятельный человек, устроил Пашу на Лубянку. В семейном кругу упоминать, а уж тем более спрашивать про Лебедева Ефима было не принято. После смерти Марка Натановича эта семейная тайна так и осталась тайной.

Сейчас, медленными шагами прогуливаясь по своему кабинету, Павел Ильич вспоминал всё больше деталей тех давно минувших дней и никак не мог поверить, что всё это — случайность. Фактически, ему заказали человека, одного из родителей которого, а возможно и обоих, он убил тридцать шесть лет назад. Свидетелей того происшествия не осталось, кто-то ушёл из жизни сам, а кому-то помог Афанасьев. Прямо или косвенно. Единственный человек, который всё знал, это был старик Русанов. Но у него на Афанасьева прямых улик не было, возможно, поэтому он и дожил до старости. Конечно, он что-то подозревал, но прошло уже столько лет, что опасности он давно не представлял. Афанасьев сам не знал, почему он тогда обошёл этого боксёра стороной, когда чистил хвосты.