Орлы летают высоко

- У царя есть портрет, а у меня оригинал. Мадам, я обожаю вас.

Шестнадцатого августа началась битва за Смоленск.

Армия Барклая де Толли заняла древний город и была готова к его защите, а войска под командованием князя Багратиона прикрывали их линию отступления. Барклай просто потребовал этого, поскольку не был уверен, что сможет сдержать французов. Он находился в своей штаб-квартире уже сорок восемь часов, получая донесения от своих разведчиков, которые сообщали ему, об огромной армии, сгруппировавшейся на южных от Смоленска холмах; к ней подвозились артиллерийские орудия; солдаты и провиант переправлялись через мост, который французский маршал Даву смог построить через Днепр ниже города; а главная часть французской армии ждала в резерве. Маршалы Ней, Даву, польский князь Понятовский и сам пышный Мюрат командовали резервами, готовые каждую минуту двинуться вперед и решить исход дела, как это часто бывало в великих кампаниях прошлого.

Барклай следил за каждым корпусом и его командующим по донесениям и, к своему облегчению, обнаружил, что Наполеон не решился разрывать их линии коммуникаций с Москвой, не предпринял никакой попытки предотвратить отход вражеской армии из города.

- Он уверен в своей победе, - объяснил полковник Уваров. Барклай кивнул, хмуро глядя вниз на карты, расстеленные перед ним.

- Разведка докладывает, что он верит, будто армия Багратиона находится здесь же. Это будет решающая битва, мой друг, которая может закончиться нашим полным уничтожением. И если бы я дал волю некоторым горячим головам, то этого было бы не избежать. - Он зевнул и загасил свечи, которые истекали воском около его локтя.

Сквозь окна уже просачивался рассвет. Вдруг Барклай посмотрел наверх и положил руку на плечо Уварова.

- Послушайте, - сказал он, и оба услышали глухой грохот, подобный приближающемуся грому, стекла в окнах слегка дрожали. - Пушки, - пояснил Барклай, - это начало обстрела. Передайте нашим батареям, пусть сохраняют спокойствие и не стреляют, пока не увидят пехоту. И пошлите донесения командирам городского аванпоста. Не отдавайте ни пяди русской земли, пока жив хоть один защитник; это приказ царя. Идите же и поспешите!

Медленно поднималось солнце, и французский обстрел внешней линии обороны все продолжался. Рушились здания, с грохотом разлетались кирпичные кладки, в воздух поднимались тучи слепящей пыли; в руинах то тут, то там появлялись красные язычки пламени, их тут же тушили. За городскими стенами множество гражданских лиц сгрудилось в подвалах, дрожа и плача от страха; в основном это были женщины и дети, которых насильно эвакуировали. Мужчины были в войсках Барклая, вооруженные ухватами, ножами, вилами и даже камнями. Других расставили в специально указанных местах около зданий рядом с кучами соломы, дегтя и купороса.

К полудню обстрел стал ослабевать и в обнажившихся пригородах Смоленска русские выползли из руин и заняли свои места. По русским батареям прокатился приказ: "Приготовиться к огню". Разведчики, сидящие на деревьях и зданиях, наблюдали за местностью вокруг Смоленска в подзорные трубы; среди них находился и Барклай де Толли, в чью штаб-квартиру попал снаряд. Сначала от наблюдателя к наблюдателю разнеслись крики, а потом от линии французских войск ясно донесся звук горна, трубившего наступление. В этот момент огромная масса французской пехоты начала передвижение по открытой местности. Их позолоченные штандарты с орлами ярко сияли на солнце.

- А-а, - выдохнул Барклай, прищурившись и глядя в свою трубу. Они подходили все ближе и ближе; можно было уже слышать крики: "Vive I'Empereur", доносившиеся от передовых рядов в то время, как они неуклонно приближались к жерлам русских орудий.

Барклай, продолжая смотреть на наступавших французов, знаком подозвал одного из своих адъютантов.

- Отдайте приказ открыть огонь!

Через несколько минут все оказалось в кромешном аду выстрелов и разрывов, которые косили, как траву, шеренги французов. Заговорили ружья сотен защитников города, скрывавшихся в пригороде. Подходы к Смоленску почернели от французских убитых и раненых, но пехота все подходила и подходила. Волна за волной сравнивались с землей и отбрасывались назад. Солнце стояло уже высоко и пекло вовсю, когда первые солдаты вошли наконец в пригороды города и началась рукопашная схватка.

Медленно, отчаянно сопротивляясь, первая линия русской обороны была смята, потом прорвана, и через этот прорыв ринулись французские силы. Самые кровопролитные столкновения этого дня проходили в орудийных окопах. Артиллеристы оставляли свои орудия и атаковали нападавших. Постепенно русские начали сдавать свои позиции.

Французам удалось захватить южные подступы к городу только к вечеру. Приказы Александра выполнялись с фанатичным повиновением; на поле боя оставались только раненые и умирающие. Потом на какое-то время установилась тишина, затишье в битве, которое, как знал Барклай, предшествовало новому наступлению.