Ороро

– Отличная работа, – похвалил Ингрэм. – Я-то думал, ты хвалишься своими умениями, а ты и впрямь очень хорош. Ты вырастешь великим тэйвером, раз уже сейчас способен на такое.

Ороро с потемневшими щеками невнятно что-то пробурчал и открыл глаза.

– Ты уверен, что ведьма тебя не обманула?

– Да. Я проверял, все работает.

– У меня ничего не получается.

Ороро развел руками и протянул ему рогатку. Ингрэм нахмурился, взял ее, прикрыл глаза, сосредоточился. Рогатка дрогнула и охотливо потянулась кончиком в сторону родника.

– Ты сам это делаешь! – с негодованием воскликнул Ороро. – Знаешь, где родник, и сам эту палку направляешь!

– Завяжи мне глаза. – Ингрэм невозмутимо протянул ему тряпицу, которой завязывал вчера лоб. – И покружи меня несколько раз, если не веришь.

Ороро не стал медлить. Выхватил тряпицу. Ингрэм даже наклонился, чтобы ему было удобней доставать. Ороро сердито сопел, старательно завязывая ему глаза. Ингрэм выпрямился, и Ороро, грубо схватив его за руку, повел кружить по двору. Заставил остановиться и несколько раз покрутил на месте.

– Давай, – недоверчиво повелел он и начал громко напевать какую-то песню на тэйверском языке – видимо, чтобы Ингрэм не услышал журчание родника.

Ингрэм, кусая губы от смеха, послушно схватился за концы рогатки. Хвост-указатель дернулся и уверенно повлек его вперед. Когда натяжение исчезло, Ингрэм опустил руки и снял повязку. Посмотрел на родник, перевел взгляд на замолчавшего Ороро.

– Еще сомневаешься?

– Так нечестно! – обиделся Ороро. – Почему рогатка слушается только тебя? Дай еще раз попробую!

Он пытался еще несколько раз, ругался и угрожал сжечь деревяшку.

– Не надо, – успел перехватить его руку Ингрэм, когда униженный потомок великого народа собирался отправить рогатку далеко в кусты. – Не расстраивайся. Должен же я хоть в чем-то быть лучше тебя.

Сарказма тэйверенок не уловил и важно благосклонно засопел. Ингрэм хмыкнул и повернулся в сторону дома.

– Стой! – взвизгнул Ороро, даже в руку вцепился, но Ингрэм и без того застыл на месте, недоверчиво рассматривая провалившуюся крышу. Спереди, когда он вышел к дому из леса, этой катастрофы не было видно, но, плутая в поисках родника по наводящей рогатке, он добрался до заднего двора, а отсюда разрушенная крыша являла себя во всей красе.

– Что? – Задыхаясь, он подался вперед, вцепился в свои волосы и дернул, не веря и отчасти надеясь, что ему привиделось. – Что это, а? Ты что наделал?!

Он обернулся к тэйверенку, вскипая от гнева, но тут же отшатнулся.

В голове вспыхнули картины войны – как низшие тэйверы разрывали голыми руками людей, как разлетались внутренности и кровь во все стороны, как размозженные головы с выпученными глазами и вывалившимися языками следили за ним с немым укором, и он чувствовал себя виноватым за то, что выжил, а они нет. Ингрэм вспомнил, как коренастый тэйвер с глиняной кожей поднял в воздух валун размером с дом и швырнул в уркасов, от которых остались лишь темные от крови мохнатые ошметки на земле. Вспомнил сражение высшего тэйвера с шэйером и что от шэйера остались лишь несколько обугленных чешуек и костей. Вспомнил и содрогнулся. Поджал губы и стиснул кулаки, с яростью рассматривая существо перед ним. Тэйверенок с отчаянием в глазах съежился.

– Ты почему крышу сломал? – елейным голосом процедил Ингрэм. – А еще так хвастался, что все можешь! Оказывается, ты всего-навсего маленький никчемный хвастунишка! Бахвалился, мол, посмотри, какой я всесильный! Говорил, я обернуться не успею, как ты здесь все наладишь, и что в итоге?! Ты только хуже сделал!

– Да я в первый раз магию по-настоящему использовал! – взвизгнул тэйверенок и яростно захлопал крылышками. – До этого только в классе да с сестрой дома! Это нечестно! Я еще слишком маленький и не рассчитал сил!

– Ты же, мать твою, тэйвер! – заорал в ответ Ингрэм.

Ороро вдруг опустил крылья, сел на задницу и разревелся в голос, размазывая сопли по лицу.

– Я ж-же все сдела-ал!.. Забор сделал, землю вскопал, я к-крышу на-ачал!.. – ревел он. Широкими движениями елозил предплечьем по лицу, но град слез все равно срывался на землю. Ингрэм даже опешил и занервничал. – А п-потом вдруг так устал, так устал, даже двигаться не мог, я так хотел показать тебе, что мы умеем не только лома-а-а-ть!..

– Что? – пробормотал Ингрэм, не зная, с какого бока к нему подобраться.

Ороро захлебывался от рыданий и выглядел таким несчастным, что у Ингрэма защемило сердце. Ингрэму не нравилось слово «ненависть», он считал, что, как и «любовь», оно должно нести смысл особой тяжести и искренности, но точно мог сказать, что ненавидел, когда плакали старики, женщины и дети – их слезы заставляли его чувствовать себя неуклюжим и виноватым.

– Ты во сне г-говорил, чтоб не ломали, чтоб перестали убивать и разрушать, – пискляво выл Ороро. – Я хотел показать… но не смо-о-о-ог!..

– Ладно, ладно, успокойся, ничего страшного.