Ороро

Они зашли в несколько лавок. В первой купили для Ороро немного новой одежды, подходящей по размеру и на вырост, в следующей – специи, еще в одной – какой-то флакончик. Там было много этих флакончиков, вся лавочка пропиталась разнообразными запахами, некоторые из них Ороро даже не смог разобрать. В другой лавке Ингрэм долго о чем-то разговаривал с бывшими там людьми и взял несколько бумажных вестников. Наконец, сделав круг, они вернулись в таверну. Мэриэль их не заметила – обслуживала других посетителей. Ингрэм преспокойно прошел за стойку, налил себе пиво, а Ороро – его первый в жизни компот, нарезал хлеба и ветчины. Когда Мэриэль подошла к их столику и с суровым видом подбоченилась, они уже закончили с едой. Ингрэм протянул ей тот самый вкусно пахнущий флакончик и несколько монет.

– Мы уже уходим, – сказал он. – Был рад повидаться.

Мэриэль вздохнула, покачала головой.

– Вам бы в деревню жить перебраться. Ты-то ладно, привык. Сына твоего жалко, общаться ему нужно со сверстниками. Совсем он у тебя одичает. Будете потом, как два волка, неприкаянные по лесу бегать.

– Не ворчи, а налей лучше мне своего доброго вина.

Брюзжа, Мэриэль наполнила фляжку напитком, и они, изрядно загруженные покупками, отправились, наконец, назад, в лес.

Там Ороро с облегчением снял кольцо. Отдача была намного сильнее, чем в прошлый раз, но и под оборотом он находился дольше. Его замутило, в теле словно исчезли все кости, колени подогнулись. Он упал на четвереньки, едва удержавшись, чтоб не шмякнуться лицом о землю. Его вырвало. Сил по ощущениям не осталось ни капельки. Сестра предупреждала об этом, она же и научила на слуге-человеке вытягивать его темные эмоции – быстро восполнять силы. Но то было легко делать, когда человек спал, когда же бодрствовал – очень сложно из-за естественных щитов его разума. Разве что взять его разум под контроль (чего Ороро еще не умел), либо приказать ему расслабиться и не препятствовать. Кошмары Ингрэма были питательными, но до ночи еще было далеко, а сам Ингрэм ясно дал понять, что не будет ему прислуживать, и Ороро ничего не оставалось, кроме как с упоением страдать, втягивая носом сопли и поглаживая ладонью живот и горло, словно обожженные изнутри. Он с сожалением посмотрел на кусок полупереваренного мяса, лежавший в неприглядной лужице.

– Сделаем как-нибудь такие же? – едва не откусив непослушный горький язык, спросил он.

Ингрэм, который перепугался и разволновался больше него, кажется, не совсем понял, но переспрашивать не стал. Заставил выпить воду и съесть какую-то пряную траву. Ороро распластался на земле. Он вспотел, устал, запачканная гадостью одежда воняла. Ему не хотелось шевелиться, и вообще ничего не хотелось. Хотя нет – хотелось поплакать. От этого становилось немножечко легче. Ингрэм тем временем переложил покупки так, чтобы они занимали две руки, и предложил Ороро взобраться ему на спину. Ороро опомнился. Он и так ревел чуть ли не каждый день. Пора было вспомнить, что он – тэйвер, представитель самого могущественного народа. Ороро заставил себя встать – Ингрэм и без него был нагружен всякой всячиной, да и не хотелось выглядеть перед ним таким жалким.

– Идем уже, – пробормотал он. – В порядке я.

Ингрэм испытующе на него посмотрел и вдруг предложил:

– Попробуй сделать ту штуку. – Он отложил покупки, опустился на колени и поманил кивком головы. – Давай, как ты обычно это делаешь, с моими ночными кошмарами. Это ведь помогает тебе восполнить силы?

– Да, – растерялся Ороро и подозрительно прищурился. – Но почему ты вдруг решил предложить?

– Ты плохо выглядишь, – ответил Ингрэм. – Не хватало еще, чтобы заболел от магического истощения. Я же совсем не знаю, как и чем тебя, тэйвера и мага, потом лечить. Как бы еще больше потом не пришлось с тобой возиться.

С трудом веря в такое щедрое предложение, Ороро подошел к нему степенно и с достоинством, чтобы не показать своей радости. Возложил задрожавшие от предвкушения ладони ему на голову и уставился ему в глаза. Они были зеленые в легкую коричневую крапинку. У старой Мэриэль были карие, как у Юки, а у Хорея синие, и у Анн синие. У людей вообще были странные глаза – разного цвета. Ороро помнил по урокам культуры шэйеров, что те думают, будто бы людишки – это переродившиеся после смерти души существ из других народов. Черные и карие глаза человека означали, что в прошлой жизни он был тэйвером или шэйером. Зеленые – уркасом, серые и синие – ниргеном.

Глупости, решил Ороро. Ну какой из Ингрэма уркас? Ничуточки он не похож на этих мохнатых кривляк.

Сосредоточиться не получалось, никакие эмоции Ингрэма не ловились. Ороро вообще ничего не ощущал, хотя обычно в спящем Ингрэме бурлили кошмары, поймать и слопать которые мог бы даже новорожденный. То ли дело было вчера, когда Ингрэм был уязвлен словами Хорея – даже не прикасаясь к нему, Ороро чувствовал, какие гнев и боль исходят от него.

Сестра рассказывала, что сильные эмоции ловить всегда проще, значит, если разозлить или расстроить Ингрэма, дело пойдет быстрее.