Орудия Ночи. Жестокие игры богов

Дорогу совершенному заступил мужчина. Быть может, поджидал, а может, шел следом за стариком, в котором без труда угадывался мейсалянин. В слабом свете, проступающем из открытой двери храма, глазам Свечки предстала такая картина, что он сразу понял: за пределами стен суровые меры Бернардина не столь действенны. Перед монахом стоял типичный член Конгрегации – сутана, низко надвинутый капюшон, кусок черной ткани на лице.

– Вечер добрый, еретик. Какая приятная встреча. – В голосе звучало злобное ехидство.

– Неужели? – потрясенно отозвался Свечка. – Что-то я сомневаюсь.

– Для нас большое везение. Мы тебя знаем. Будет чем подцепить эту сучку Рольт. Чтобы тебя спасти, она отзовет своих псов.

Брат Свечка понимал, что будет все ровно наоборот: Сочия поубивает кучу пробротских чалдарян – мужчин, женщин, детей, пока не отомстит обидчикам. И убивать будет, скорее всего, прямо на ступенях собора, в котором погибло так много добрых людей во время первого церковного похода на Антье.

– Ты совершаешь ошибку, но пожалеть о ней едва ли успеешь, – сказал Свечка, отмечая про себя, что слово «мы» подразумевало еще троих. Двое стояли теперь за спиной монаха и еще один – в дюжине ярдов справа. Последний был самым молодым из всех и не особенно рвался участвовать в нападении.

Старик пытался запугать разбойника, зная, какой силой теперь обладает Сочия. Сам-то он ничего сделать не мог. Придется вести себя так, чтобы не провоцировать их, пока графиня не нанесет удар.

Стоявшие позади совершенного схватили его за руки. Тот, что был справа, наклонился и зашептал ему прямо в ухо какую-то мерзость. Но монах так и не успел услышать, что именно.

Вверх по его спине и шее быстро скользнуло что-то холодное и направилось к щеке. Свечка качнулся, и шептавший ему на ухо злодей с криком отпрянул, схватившись за лицо.

Левая рука Свечки дрогнула и дернулась вбок и назад. Второй нападавший тоже закричал и замахал правой рукой, будто бы стряхивая с ладони горящие уголья.

Монах услышал за правым ухом громное шипение и тут же почувствовал, как по плечу ползет что-то тяжелое. Татуировка на левой руке тоже зашевелилась. Словно помимо его воли, правая рука поднялась и коснулась стоящего впереди человека, и совершенный с ужасом увидел, как змея ужалила громилу прямо в ладонь, сжимавшую уже занесенную для удара дубинку.

Снова крик.

Все трое рухнули на землю. Сначала их сотрясала дрожь, потом начались конвульсии. Четвертый стоял как вкопанный, вытаращив глаза, и не решался ничего предпринять.

– Беги, мальчик! – крикнул брат Свечка. – Пока можно.

Из храма, окрестных лавок и домов высыпал народ.

Паренек пустился наутек. Свечка от души понадеялся, что страх навсегда отвадит его от подобных ночных развлечений.

Крики смолкли, лежавшие на земле мужчины корчились в муках.

Свечка почувствовал, как тяжесть на плечах ослабла. Его жгло чувство вины, в голове крутились всякие безумные догадки.

Подоспел кто-то из окрестных жильцов. Совершенный выглядел уже вполне обычно, только весь трясся. Змеи снова превратились в татуировки, хотя Свечка отчетливо представлял, как их холодные тела извиваются у него под кожей.

С каждым мгновением ему становилось все страшнее.

И одна назойливая и совсем неуместная мысль не давала ему покоя, пробиваясь сквозь царивший в голове хаос: почему же все-таки одна татуировка так и не проснулась?

Из храма вышел Редеус Пиклю. Озабоченный дэв задал вопрос, который занимал всех столпившихся вокруг:

– Что стряслось?

– Ночь… Эти люди хотели на меня напасть. Что-то их остановило.

Вожак шайки, которого укусили дважды, выгнул спину, содрогнулся в последний раз всем телом и умер. Остальные двое тряслись, исходили пеной и будто бы что-то неразборчиво бормотали на неведомом языке.

Пиклю уставился на них:

– Вам лучше войти. Они вас ранили?

– Ни один ко мне не прикоснулся.

– А зачем они на вас бросились, знаете?

– Тот, мертвый, назвал меня еретиком и грозил надавить на графиню.

– А, подонки из Конгрегации. Множатся, как комары. Сразу надо было догадаться.

Совершенного подтолкнули к открытой двери храма. Он оглянулся, но ужаленных головорезов уже окружили местные – и среди прочих несколько человек в странных черных нарядах дейншо. Лекаря никто звать не стал.

С полдюжины зевак подняли одного из разбойников и направились по грязной улице к реке. Брату Свечке показалось, что несчастный слабо сопротивляется.

Монаха затолкали в храм.

– Сядьте, успокойтесь, – велел Пиклю. – Расскажите, зачем пришли. Что это у вас на лице? Вы вроде не похожи на любителя татуировок. Это же не какой-то тайный мейсальский знак?

Брат Свечка уже успел позабыть, как болтлив этот низенький, опрятный темноволосый лекарь. Во время беседы разговаривал, как правило, он один.

– Нет. Но из-за этих татуировок в том числе я и хотел вас повидать.

– В вашем послании говорилось, вы хотите спросить о каких-то древних верованиях.

– Точнее, о конкретном Орудии, которое я не смог опознать. – Монах взмахнул рукой, предупреждая поток вопросов. – Я бы поговорил с глазу на глаз.

Вокруг столпилось около двадцати зевак, и не все были дэвами.