Орудия войны (СИ)

— Вы что, дамских романов начитались? — Топилин нетерпеливо барабанил пальцами по столу. Саша сделала ход, тогда он продолжил говорить. — Браки с пленными случаются редко, а благополучными оказываются еще реже. Разница культур, знаете ли. На Дону казаков уже ждут жены, невесты или матери. Они, разумеется, будут не в восторге от того, что мужчина привел в дом наложницу, но смирятся, так заведено. Ночью она будет греть его постель, а днем — батрачить на женщин его дома. Ваш ход.

Они вошли в миттельшпиль. Топилин играл от обороны, Саша агрессивно захватывала центр доски.

— Ну почему вы делаете это друг с другом? — спросила Саша, двигая ферзя. — Понимаю, классовая солидарность не работает из-за разницы культур… Но вы же одной веры, христиане, православные.

Топилин впервые поднял взгляд от доски и прямо посмотрел на Сашу.

— Когда началась Гражданская война, — сказал он негромко, — пятая часть донских казаков ушла сражаться за белых и примерно столько же — за красных. Они с самого начала знали: чем бы все ни закончилось, им придется истреблять тех, с кем они вместе росли. Полагаете, они будут после такого жалеть чужих? Вот, вы сбили меня с мысли, я забыл, какую комбинацию хотел разыграть… Допустим, так. Ходите.

— Но вы же цивилизованный человек, — сказала Саша. — Как вы можете поощрять подобное варварство?

Она атаковала ферзем сразу слона и пешку.

— Дерзко, — одобрил Топилин, глядя на доску. — Интересно… Я, разумеется, цивилизованный человек, разве я тронул ну вот хотя бы вас, к примеру? Забавно, если б кто-то вроде вас попал в плен, я бы такого человека даже расстреливать не стал. Отдал бы своим людям, чтоб отвели душу. У них, знаете ли, многое к комиссарам накопилось. Но раз уж вы вроде как у меня в гостях, я даже уступлю вам эту кровать, сам буду спать на лавке. Глупо, но так я воспитан. А что до казаков… Социальные катастрофы упрощают общество, восстанавливают архаичные образцы поведения. Вам ли не знать, на какие компромиссы с совестью приходится идти тем, кто хочет в такие времена не бессильно заламывать руки, а оставаться субъектом исторического процесса? Например, стать удачливым атаманом, чьи люди вернутся с богатой добычей. Сейчас большие дела завертятся в Новочеркасске…

— Вы хотите сказать, что субъект исторического процесса не направляет исторический процесс, а просто движется в его русле быстрее прочих? Не меняет поведение масс своими командами, а вовремя командует то, что массы стремятся выполнять?

— Вы и сами это признаете, когда повзрослеете, — в тоне Топилина прорезалось раздражение. — Впрочем, не уверен, что у вас будет время повзрослеть… слишком долго держите ход. Хотя играете, должен признать, недурно, особенно для мертвой женщины.

— Я вспомнила эту игру, — сказала Саша, снова атакуя сразу две белые фигуры. — Когда вершится история, жертвы неизбежны! Но они оправданны, если приносятся во имя прогресса общества, на пути к лучшему будущему. А не для отката в варварство!

— Вы забыли про защиту! Шах. И не надо лицемерить. За нами весь день шли разведчики с биноклями. Вашим командирам превосходно известно, что именно составляет нашу добычу. И знаете, что они сделали? Да ничего. И теперь не сделают. Даже если снимут войска из-под Тамбова, к штурму которого готовились полгода, то уже не успеют нас догнать. Вам пора успокоиться и принять реальность. У нас на пути еще два богатых села, не считая этого. А отнюдь не все мои люди успели взять добычу, женщин в том числе. И они свое наверстают, просто, из уважения к нашей сделке, не на Тамбовщине, а далее по пути. Но многим уже не терпится. Сделка же держится на том, что вы остаетесь с нами и не доставляете особенных хлопот.

— Это вы не думаете о защите! — воскликнула Саша. Она снесла конем белого ферзя и освободила своего короля.

Партия вошла в эндшпиль. Саша начинала играть ради установления контакта, но теперь увлеклась. Осталось пять белых фигур и шесть черных. Соперники, не отрываясь, смотрели на доску. Топилин неуверенно протянул руку к коню.

И тогда в соседнем доме закричала женщина. Саша вскочила на ноги.

— Баба не местная, не из этого села, — пояснил Топилин, передвигая фигуру. — Из тех, что мы привели, там их держат. Да сядьте вы!

Женщина кричала истошно, на одной ноте. Крик человека, которому неоткуда ждать помощи, и он знает об этом.

— А впрочем, если желаете вмешаться — пожалуйста, — передумал Топилин. — Из этого дома вас выпустят. Побудьте героем, раз вам так хочется. Нападите на моих людей. Им вы ничего сделать не сможете, зато явственно дадите знак, что сделка расторгнута и они могут здесь ни в чем себе не отказывать.

Тогда Саша со всей силы ударила по доске, сметая фигуры. Край доски рассек ребро ладони, кровь хлынула на черные и белые клетки.

— Очень глупо, — сказал Топилин. — Вы ведь уже почти выиграли эту партию.

Глава 28

Комиссар Объединенной народной армии Александра Гинзбург

Декабрь 1919 года