Оружейных дел мастер

Кстати, об идеалах. Где же Роктис? Лежит неподвижно там, на холме, или, может быть, то не ее труп? А сама она уже далеко отсюда, держит путь в поисках нового господина? Даниле очень хотелось, чтобы это был второй вариант, и пусть ей улыбнется удача в ее поисках места потеплее да поспокойней.

Сто метров.

Жить осталось всего-то ничего, несколько сотен ударов отчаянно колотящегося сердца. Он уже ни о чем не сожалеет и ничего не боится. Может быть, так даже лучше, если вдуматься. Вот сейчас, когда минутная стрелка на часах судьбы стремительно отсчитывает последние деления, Данила уже не согласится, предложи ему какой-нибудь божок мгновенный возврат в родной план бытия, к спокойной жизни, подобной медленному тлению. Вернуться и снова стать никем, и только в памяти сохранить свои усилия, самоотверженную работу и борьбу? К чертям. Будь у Данилы выбор — он выбрал бы то, что имеет сейчас. Гореть быстро — но ярко, чтобы своим светом осветить путь одним и обжечь паршивые серые шкурки другим. Так много людей и не только людей отдали свои жизни за то, чтобы Данила оказался здесь и сейчас, и потому он просто не может их подвести. Разумовский сам уже — неотъемлемая часть этого мира, он вписал свое имя в его историю. Может быть, ему изначально было предначертано оказаться здесь и сейчас с бронебойным ружьем на плече? Один человек, оказавшись в нужном месте в нужное время, способен изменить мир. Может быть, всю свою жизнь Данила стремился сюда, все, что он делал — увлечение стрельбой, конструированием оружия, политех, качалка, любовь к мотоциклам — приближало его к этому полю.

Сама судьба вела его сюда, навстречу этому дракону.

Пятьдесят. Еще несколько ударов сердца — и пора.

Дракон пыхтит совсем рядом, Данила даже слышит натужный хрип орков, толкающих его. Сорок… Тридцать… Дальность выброса пара — едва ли двадцать метров, так что самое время для выстрела в упор.

Данила шагнул из-за укрытия наперерез дракону, чудовищным усилием вскидывая ружье. Десятки тысяч пар глаз — своих и врагов — сошлись на невысоком человеке, стоящем перед ужасной боевой машиной.

В прицельную трубку он видит зарешеченное окошко, различает за ним рожу гоблина-водителя, смотрит ему в глаза. Долю секунды серый ублюдок смотрел в глаза человеку — и все понял.

Данила потянул за спуск, но за миг до того, как курки ударили по капсюлям, гоблин в ужасе пригнулся. Стальной подкалиберный снаряд пробил его окошко и ушел сквозь стенку кабины.

Секунду или две Разумовский смотрел сквозь прицел, внутри все замерло. Затем в окошке снова появилось лицо гоблина. Водитель дракона снова посмотрел в глаза Даниле и глумливо ухмыльнулся.

Все пропало, все кончено! Облажался!

— Будьте же вы все прокляты! — в отчаянии прохрипел инженер.

Гоблин, ухмыляясь, что-то потянул в своей кабине, однако из раструба вышло только маленькое облачко пара. А в следующий миг, как будто материализованные проклятием Данилы, в кабине дракона появились языки пламени.

Серый ублюдок, дико визжа, попытался выбраться из огненной ловушки и даже сумел открыть крышку люка, но чем-то зацепился в кабине, поизвивался, высунувшись до половины, и затих, охваченный огнем. Затем дракон зачадил черным дымом, появилось пламя.

Ну да, конечно. Ведь позади кабинки орка — бак с горючей жидкостью.

Земля мелко задрожала.

Гоблин-командир, высунувшись из-за дракона, отдавал приказы оркам, тыча кривым пальцем в Данилу, однако его визгливый голос потонул в мощном, похожем на рев лесного пожара шуме. Четверо здоровенных орков, размахивая дубинами, бросились к инженеру, но ему уже было не до них.

Разумовский оглянулся и увидел, как вся масса арлансийского войска пришла в движение. С яростными воплями, сливающимися в один сплошной рокот бури, многие тысячи людей бросились в атаку, потрясая оружием. Строй сломался, армия превратилась в неуправляемую толпу, пылающую гневом, и каждый стремился добраться до врага быстрее всех. И земля, исступленно попираемая десятками тысяч ног, мелко дрожала.

Страшен враг, которому нечего терять, но еще страшнее тот, кому есть что. Задор и отчаянье тлели в сердцах людей, отстаивающих в безнадежной битве самое дорогое, а Данила просто раздул это пламя метким выстрелом.

Слева с холма бежали, размахивая мечами, те из его защитников, которые еще оставались в живых, из леса справа, сотрясая небеса боевым кличем, устремился отряд вождя Лагатца. Из основной армии выделилась, вырвавшись вперед, группа всадников, один из которых размахивал королевским знаменем, увлекая за собой и воодушевляя на безоглядную атаку остальных. Кажется, Валлендел возглавил наступление лично.