Оружие уравняет всех

– Ну, – слегка замешкался он, выводя девочку из комнаты, – есть два варианта: Бармалей и доктор Айболит. Ты какой выбираешь?

– Бармалей.

– Я знал, что ты так скажешь.

А Живнов уже выходил на связь с Нико:

– Давай Мэрион.

Нико завел машину и, снова бросив взгляд на девушку, подмигнул ей. Объехав холм, он затормозил в двух шагах от входа в храм. Девушка, прикрывая лицо платком, вышла из машины. Остановившись на пороге, она замерла на несколько мгновений, словно шептала молитву, затем вошла внутрь.

– Какого черта! – недовольно вырвалось у адвоката.

Катала подвел к ней девочку.

– Это Мэрион, – представил он ее. – Она присмотрит за тобой. Идите.

– А ты? – по-взрослому коротко спросила Сюзон, в упор глядя на парня, не желая расставаться с ним; пару раз она с опаской посмотрела на Мэрион.

Катала присел перед Сюзон и взял ее руки в свои.

– Я знаю, о чем ты думаешь. Согласен, она здорово похожа на жабу, которая похитила тебя, но она другая, понимаешь? Она с нами. Она за нас. Была бы ты мальчиком, ты бы меня поняла. Она поможет нам уехать отсюда. Если хочешь – бежать. В общем, тебе придется слушаться Мэрион, а она, – он небрежно кивнул на камерунку, – будет слушаться меня.

– Ты самый главный?

– А то! – хмыкнул Катала. – Ну давай иди. Мы намусорили тут, нам прибраться надо.

– Ладно, – вздохнула Сюзон и вверила свою руку Мэрион.

Девушка улыбнулась ей, и они быстро вышли из храма.

Катала рывком поднял с пола Леонардо. Живнов помог ему подвести камерунца к столбу, завел его руки назад и связал их отрезком капронового шнура.

– Ты можешь сесть, – посоветовал ему Катала.

Леонардо ожег его ненавидящим взглядом и плюнул в лицо. Реакция Каталы была адекватной: он… плюнул в ответ. И только после этого, сцепив руки вместе, несколько раз ударил Леонардо по ребрам. Когда тот сполз по столбу на землю, он двинул его ногой в челюсть.

Утерев лицо рукавом рубашки, он молча последовал за Живновым в жилую половину, еще раз отметив странность: тот палец о палец не ударил, только водил за собой.

Мамбо только-только пришла в себя. Она вздрогнула, когда Катала громко спросил:

– Ты тоже хочешь плюнуть мне в рожу?

А дальше вновь обрела самообладание:

– Если ты только захочешь, я нассу на тебя.

С ней Катала обошелся не мягче, чем с Леонардо. Правда, ей ребра на прочность он проверял одной рукой. Схватив ее за волосы, он поволок жрицу в храм. Там Мамбо составила компанию Леонардо. Тому на запахи и ощущения сегодня не везло. Белый не побрезговал снять с него носки и сделать из них кляп. Во рту снова стало горько, как от чужой слюны в трубке.

Живнов увидел на полке навесной кодовый замок с длинной дужкой и прихватил его с собой. Еще раз огляделся, вскользь задев взглядом две связанные фигуры у столба. Обронил скорее для себя, нежели для товарища:

– Уходим.

Нико – загорелый, небритый, в белом платке, опоясанном ремешком, больше похожий на араба, впервые проявил нетерпение, похлопывая по дверце, высунув руку. «Идем, идем», – мелко покивал Жевун, подергав замок: порядок.

Катала занял место переднего пассажира, оттерев от дверцы Живнова. Бросил, не глядя:

– Все сели?

Так же сурово отдал приказ командиру группы:

– Давай, поехал.

Нико, прежде чем тронуться в путь, оглянулся на Живнова и спросил:

– Что это с ним?

– Мания величия, мне кажется. У него спроси, как эта фобия называется.

– Матюгалкофобия, – внес ясность Катала. – Боязнь начать материться при детях. Теперь-то ты видишь, что я в этой машине самый главный? – спросил Катала, не сдержав улыбки.

Сюзон сказала «да».

Высокий худощавый камерунец лет пятидесяти пяти подошел к храму и в некотором недоумении посмотрел на замок. Насколько он помнил, а память подводила его нечасто, в это время храм был всегда открыт. И вообще, пронеслась у него в голове крамольная мысль, в храме, кроме столба, воровать нечего. Дверь в комнату Мамбо закрывалась – с этим не поспоришь.

Он приподнял замок и отпустил его. Тот, вращаясь на дужке, как гимнаст на перекладине, громко ударил в дверь. Со стоном. Так показалось прихожанину. Удивительные вещи происходят сегодня, почесал он в затылке. И решил еще раз протестировать замок-недотрогу. Снова поднял его и опустил. Тот ударил в дверь. Тотчас раздался стон.

«Мамбо». Он многозначительно поднял палец. Жрица заключила чью-то душу в замок – не иначе. А может, заточила ее в дверь. Она горазда на всякие проказы.

Прихожанин понимал, что издевается над чьей-то душой, и кто-то много позже станет истязать и его душу тоже, но ничего поделать с собой не мог. И вот уже в третий раз кто-то застонал.

Глава 13

Мамбо кричала в нос. Так сильно, что сосуды были готовы полопаться. С заткнутым ртом она могла захлебнуться собственной кровью.

За несколько часов, проведенных вместе, Мамбо и Леонардо сблизились. Причем настолько тесно, что частенько касались друг друга головами. Время от времени Леонардо выпрямлялся, и тогда голова жрицы опускалась на его плечо.

Кто там стучит?

Этим вопросом Мамбо задалась уже после непроизвольного выплеска: «У-у!» И кровь едва не хлынула у нее из носа.