Оружие уравняет всех

Нико набрал номер Юлия Вергельда и услышал сообщение: «Набранный вами номер находится вне зоны досягаемости сети». Разумеется, вне зоны. Адвокат легко представил себе не сам поселок в сорока километрах от Абеше, где, по мнению Вивьен, должен находиться ее злейший друг, а точку на карте. В эту точку смело можно втыкать ножку циркуля и очерчивать круг в восемьсот километров в диаметре: ни одного значимого населенного пункта, за исключением самого Абеше, на этом расстоянии нет. А этот город – административный центр префектуры Вадаи, полупустыня у подножья массива Мараоне. Еще его называют плато. В этом центре не наберется и ста тысяч жителей, если только считать вместе хирургическую бригаду Международного Комитета Красного Креста.

– Может, стоит подождать Вергельда здесь? – подал идею Каталин. – Дадим местным пацанам на конфеты, они его из рогаток прикончат.

Николаев засмеялся не сразу. Смысл сказанного доходил до него со скоростью путника, движущегося через Мекку в Судан.

– Надо ехать в Абеше, – твердо решил он.

– До него чуть ближе, чем до батайского семафора. Пару дней придется плюхать.

– Жаль, дороги здесь никудышные, иначе добрались бы за сутки. Прелесть этого приключения состоит в том, – сказал Нико, почесывая небритый подбородок, – что ни одна гулящая тварь не остановит тебя ни за превышение, ни за принижение скорости, не поинтересуется, откуда у одной черной бабы трое белых мужиков и всего один чумазый ребенок.

– Мэрион поедет с нами?

– Если ты уговоришь ее.

И только около пяти вечера связь была установлена.

– Секунду! – Николаев поднял руку и тихо пояснил: – Вергельд на проводе. Здравствуйте, я Алексей Николаев, адвокат. Если не ошибаюсь, мы заочно знакомы…

Переговоры с Вергельдом заняли не больше трех минут. Несмотря на потерянное время, Нико не стал торопиться. Он тронул машину с места в то время, когда солнце закатилось за горизонт и, казалось, сердито хлопнуло крышкой люка. Живнов устроился на сиденье пассажира. Катала – в багажнике универсала, забравшись туда, как и положено, через пятую дверцу. Заднее сиденье осталось за уставшей девочкой и Мэрион, которая с наслаждением вытянула ноги, опершись спиной о дверцу. Катала опирался спиной о канистру с бензином, положив ноги на другую, закрепленную с противоположного борта. Поначалу ему было удобно, и он порадовался относительному одиночеству, потом затосковал так, как не тосковала ни одна сирота на этом свете. Он подпрыгивал вместе с ящиком для инструментов, с футлярами для скрипок сербского мастера Луки Божко, которого он поминал отборным матом. Ему казалось, что только задние колеса находят все неровности дороги, а передние скользят по глади. Через пару часов тряски на вопрос Живнова, не хочет ли Каталин поменяться с ним местами, упрямый Катала ответил категорическим отказом. Выручил, как всегда, командир. Когда позади осталась первая сотня километров, он остановился, вышел из машины и открыл дверцу багажника. Слабый свет светильника на обрезе багажника подчеркнул самоотверженность Каталы, подобравшего под себя ноги.

– Твоя очередь вести машину, – усмехнулся Николаев.

– Ладно. – Катала умело придал голосу равнодушие и с трудом вылез из машины. Он был похож на человека, которого внезапно стукнул поясничный радикулит. Распрямившись, он со стоном спросил: – Нико, а что, если Вергельда в Абеше не окажется?

– Думай о хорошем, – напутствовал товарища командир, занимая его место. Ответ Вергельда по телефону был окутан туманом. Он ждет гостей, но в любой момент может выехать в Абеше или даже в столицу.

Сев за руль, Катала обернулся и подмигнул Сюзон:

– Потом твоя очередь вести машину. А я подремлю на руках у Мэрион.

Девочка улыбнулась. Она ела пирожное и испачкалась. Катала наслюнявил палец и заботливо отер пятно с ее щеки.

– Спасибо, – она благодарно покивала на манер козочки.

Каталин пару раз останавливался, завидев впереди огни и мигая дальним светом. Когда транспорт останавливался, все трое выходили из машины в надежде, что встретят Вергельда. Но это было равносильно тому, что искать иголку в стоге сена.

Когда сменивший за рулем Жевун помигал очередной машине, он поймал себя на сумасшествии…

Этот день выдался длинным даже для двужильной Мамбо. Прищурившись, она не сводила глаз с впереди идущей машины, которую Леонардо отпустил далеко вперед.

Уставшая от жары земля отдавала часть своего тепла, и воздух поднимался туманной дымкой. Эта муть, объединившись с разводами на стекле, вырисовывала нереальную картину-мираж: по раскаленному песку убегает за горизонт сказочное животное. Но стоило только тряхнуть головой, как действительно отдаленный объект приобретал знакомые черты автомобиля, передвигающегося в красноватом облаке пыли.