Оружие Вёльвы

– А чего я буду против? Это ж была наша единственная родственница, я так понял?

Снефрид отметила, что Рандвер уже считает ее тетку своей, то есть не сомневается в их будущем браке. Сейчас она как никогда была близка к согласию. Страшно подумать, что ей пришлось бы ехать сюда одной, чтобы найти Хравнхильд мертвой!

Уразумев, чего от него хотят, Кари ушел в Оленьи Поляны. Снефрид принесла сена, попросила Рандвера спустить тело на пол, чтобы можно было его обмыть. Может, стоило дождаться Мьёлль – наверняка она догадается приехать, узнав, что случилось, – но Снефрид хотела сделать все сама.

Нужно найти для тетки чистую одежду. Ключ от ларя был привязан на серый тканый пояс, а тот лежал вместе с платьем, которое Хравнхильд сняла, собираясь спать. Снефрид, кажется, никогда не видела Хравнхильд хорошо одетой, но в большом ларе цветного платья оказалось много. Наверное, все это Хравнхильд надевала, отправляясь на пиры в усадьбу Тюлений Камень, к госпоже Алов…

Надо будет уведомить госпожу Алов, сообразила Снефрид. Ведь теперь…

А потом ей пришла такая мысль, что она в изнеможении села на ближайший край скамьи.

Хравнхильд мертва. Она не войдет сейчас в эту дверь, раскрытую в светлое летнее утро, где уже испаряется роса, наполняя воздух сладким запахом влажной теплой земли и мха. Не воззрится в изумлении, уперев руки в бока, не спросит, какого тролля Снефрид роется в ее вещах и выложила все платье на помост. Снефрид видела тело под покрывалом, но до нее слишком медленно доходило, что это и есть Хравнхильд. Она даже не осознала горя, хотя предчувствие его уже подползало к ней.

Хравнхильд больше нет, а это значит, что ее «питомец», сын госпожи Алов, остался без вирд-коны. Случилось именно то, о чем Хравнхильд предупреждала, ради чего с прошлой осени – и даже ранее – уговаривала Снефрид перенять ее науку.

И этот ужасный день, в который Снефрид не верила, настал. Но она ведь… почти согласилась?

Снефрид снова взглянула на тело. Хравнхильд молчала. Она замолчала навсегда. Она безгласна, незряча и бессильна. Некому больше позаботиться о сыне Алов, кроме нее, Снефрид. Даже если она так и не сказала «да». Скажи она теперь «нет» – кто ее услышит?

Как во сне, Снефрид опять подошла к ларю и наклонилась. Вот этот мешок. Дрожащими руками она достала его и ощупала. Мешок был слишком легким. Снефрид развязала ремешки и заглянула внутрь.

Черная кожаная личина. Бубен и колотушка – сухая лапа совы на деревянной рукояти. Маленький мешочек с набором рун для гадания.

Жезла вёльвы в мешке не было. И в самом ларе не было. Все сильнее тревожась, Снефрид перерыла все жилье. Его не было нигде.

Он украден? С вытаращенными глазами, чувствуя ужас и беспомощность, Снефрид застыла посреди дома. Возле этого самого очага они тогда осенью спорили с Хравнхильд. «Я не хочу этого!» – «Это хочет тебя!» Загадочный злыдень приходил за жезлом Хравнхильд? И она погибла, не желая его отдавать? Но кто это был? Кому он понадобился? Уж верно, кому-то, кто не желал добра сыну Алов, и теперь тому грозит огромная опасность!

Внимание Снефрид привлек шорох. В открытую дверь вошла собака, неся в зубах какую-то палку.

Прижав уши и виляя хвостом, собака подошла к Снефрид и положила свою ношу у ее ног. Полная предчувствия, Снефрид наклонилась.

Это был он – жезл вёльвы, похожий на веретено, со свежими блестящими царапинами на потемневшей бронзе. Хравнхильд сберегла свое оружие, и Снефрид ничего не оставалось, кроме как принять наследство. Оно само пришло к ее ногам, но ей пришлось изрядно собраться с духом, прежде чем коснуться его дрожащими пальцами.

Глава 11

В первую же ночь в родной стране, на островке у входа в Озеро, где раскинула стан его дружина, Эйрик сын Анунда увидел сон. В этом сне он стоял перед огромным деревом; ствол был так велик, а ветви расположены так высоко, что он их даже не видел, но слышал, как они поскрипывают в темноте, как шуршит густая листва. Вокруг была тихая летняя ночь, очень теплая, темная и лунная; огромная, как позолоченное блюдо, полная луна висела так близко, что казалось, можно достать ее протянутой рукой. Эйрик стоял на выступе огромного корня, совершенно голый; в правой руке он держал высокий деревянный посох, какого у него никогда не было, а левой касался ствола. Он по-дружески поглаживал ствол и откуда-то знал, что дереву это приятно, как всякому живому существу. И ждал, что сейчас дерево что-то скажет ему…

«Эйрик!» – позвал голос откуда-то из-за спины. Голос был женский; скорее молодой, чем старый, тихий, почти шепот, он звучал ласково, маняще.

Эйрик попытался обернуться, и в этот миг проснулся.