Осада

– Братцы, вперед! Тесни супостатов! – раздались тут же команды стрелецких десятников и казачьих есаулов. Ратники и ополченцы ринулись в контратаку, не давая неприятелю возможности опомниться. Вал опустел, сражение теперь велось во рву и на частоколе. Но высота вала увеличилась почти на аршин. Многие из его строителей и защитников, павших в короткой неравной схватке, лежали на гребне вала. Их неподвижные тела в серых рубахах, покрытые землей и кровью, создали на нем новый страшный бруствер, обозначили ту крайнюю черту, которую не смогло преодолеть лучшее войско Европы. А их оставшиеся в живых соратники, воодушевленные своим успехом и пылающие яростным желанием отомстить ненавистному врагу, продолжали без устали молотить дубинами по головам ясновельможных панов, привыкших к совсем другим поединкам.

Но сражение не было закончено, оно только разгоралось с новой силой. Понесшее неожиданно большие потери, обескураженное страшным отпором, королевское войско отступило от вала и частокола. Там, на ровном пространстве в огромном проломе стены офицеры сумели перестроить своих солдат, сомкнуть поредевшие, но все еще многочисленные по сравнению с защитниками города ряды, и повели их в новую атаку.

Ожесточение с обеих сторон все нарастало. Обороняющиеся были оттеснены к частоколу, но, зацепившись за него, вновь смогли дать неприятелю достойный отпор. Ров и вал с частоколом были выгнуты подковой, края которой упирались в пролом стены между Свинарской и Покровской башнями. Пролом был достаточно широким для штурма, но все же не позволял королевскому войску развернуться во всю мощь и реализовать свое численное превосходство. Поэтому важнейшей задачей штурмующих, которые не смогли с ходу прорваться в город и выйти на оперативный простор, стал захват одной из башен, а именно Свинарской, с которой они смогли бы огнем громить фланги и тылы оборонявшихся градоборцев. Поэтому большой отряд поляков и венгерцев с самого начала не принимал участие в атаке на вал и частокол, а, проникнув в пролом вслед за основной колонной, штурмовал с тылу Свинарскую башню. Русские ратники прекрасно понимали, что если неприятель захватит башню, то им не долго удастся продержаться на валу, и город будет обречен.

Воевода князь Шуйский опустил подзорную трубу, не глядя передал ее стоящему позади него стремянному. Тот подхватил драгоценный оптический прибор, бережно уложил в деревянный, обитый изнутри черным бархатом футляр.

– Бояре! – спокойным и ровным голосом безо всякого пафоса обратился воевода к окружавшим его военачальникам. – Настал решающий час. Наши ратники и ополченцы у частокола бьются из последних сил. Во врата Свинарской башни вливаются все новые и новые вражеские толпы. Вскоре они захватят башню, и уныние ослабит наши ряды. Так поспешим же на вал, и встретим опасность вместе с людом своим, как и подобает православному воинству.

Не дожидаясь ответа на свою речь, князь Шуйский почти бегом принялся спускаться вниз, где его и бояр уже ожидали оседланные кони и отряд отборных княжеских дружинников в триста сабель – последний резерв осажденного Пскова.

Бояре и дружинники вскачь пронеслись по пустынным улицам города, за несколько минут преодолев расстояние от детинца до вала возле Свинарской башни.

Князь спешился на ходу, бросил поводья стремянному, принял у него золоченый шелом с роскошным плюмажем из белоснежных перьев.

– Василек! – крикнул он начальнику своей дружины.

– Я здесь, князь! – молодой статный витязь в ослепительно сверкающих латах подбежал к воеводе.

– Построй дружину за валом. В атаку пойдешь только тогда, когда… Ну, ты меня понял. Не раньше, не позже, что бы ни случилось! Атакуй в две шеренги, в ряды неприятельские не врубайся, как обычно, а вытесняй. Больно уж их много, отрезать от пролома нельзя: все равно сомнут. Оставим им путь к отступлению. Даст Бог – прогоним, и то ладно! Исполняй!

– Слушаюсь, князь! – Василек на миг вытянулся перед воеводой, затем резко повернулся и побежал к своим дружинникам.

– Ну что ж! Пошли, бояре! – Князь Шуйский вынул саблю из ножен и неспешно взошел на вал.

Первыми воеводу и его свиту увидели водоносы – женщины и дети, находившиеся позади войска, поившие ратников и помогавшие раненым.

– Князь с боярами! – выкрикнул звонкий девичий голос, перекрывший на миг шум битвы.

– Воевода здесь, с нами! – пронеслось по рядам изнемогавших ратников.