Осада Чигирина

Иван подошёл к Юрасю, и низко поклонился. Дмитрий остался стоять, возле забора, не решаясь приблизиться. Второй парень спрятался в сенях, и носа не высовывал. Женщины повязали платки, опуская низко, на лоб, пряча глаза и лицо.

Подбитая лисьим мехом бекеша, на голове шапка-гетманка, с двумя павлиньими перьями надо лбом, и красным самоцветом в центре, на боку сабля, инкрустированная дорогими камнями, булава, сделанная в Стамбуле, турецким мастером перед походом на Чигирин, и красные сапоги. Так выглядел Юрий Хмельницкий, пособник татар, безжалостный, властолюбивый, угнетатель собственного народа.

– Люди! Не бойтесь. Идите сюда, никто вас не тронет, – крикнул Юрась, хриплым голосом, слегка приподнимаясь в стременах.

Он с тоской смотрел на нехитрый скарб, в телегах, нескольких, тощих коров, овец, привязанных к телегам, голодных, исхудавших лошадей. В эти мгновенья ему стало жаль людей, и он вспомнил отца, учившего его совершенно другим житейским премудростям. Старший брат, Тимоша, рано погиб, отличаясь умом и храбростью. Уже в семнадцать лет он командовал Чигиринской казачьей сотней, затем водил в поход целое войско.

Люди молчали и не шевелились. Тогда из-за спины Юрася выехал офицер, и закричал.

– Ясновельможный гетман будет говорить. Все сюда. Немедленно!

Люди с недоверием в глазах, окружили Юрася, разглядывая изысканный наряд гетмана, и причудливые перья страуса. Мальчишки тыкали пальцами в саблю, сверкающую на солнце, и, прячась за спины родителей, исподтишка выглядывали, и снова глазели, с восхищением и завистью.

– Люди, оставайтесь на хуторе Благодатном, живите и радуйтесь! Хватит бедовать и гнуть свои спины на богохульника Самойловича. Власть свою я получил от турецкого султана, Магомета, и теперь вся Правобережная Украина будет жить припеваючи. Самойловича я одолею, рано или поздно, и притащу на аркане, чтобы судить перед всем народом. Теперь ни польские паны, ни царские воеводы не посмеют сюда сунуться. Я сын Богдана Хмельницкого, князь и гетман всей Украины. Мой отец освободил народ из ляшской неволи, и я продолжу его славное дело. Только если кто-то не подчинится, мне, либо моим людям, будет немедленно казнён. Всем понятно?

Иван стоял ближе всех к гетману и косился на молодого офицера. Тот держал правую руку на сабле, и мог в любой момент выхватить и ударить.

– Кто здесь за старшего? – спросил строгим тоном Юрась.

– Люди мне доверяют, ясновельможный пан, – ответил Иван, и снова поклонился.

– Кто ты такой?

– Свиридло, Иван, пан гетман.

– Так вот, Иван, приеду через неделю, и если уйдёте, с Благодатного, либо будете сопротивляться, моим указам, и не платить дань, прикажу татарам схватить женщин и детей. Уразумел?

– Ваша вельможность, как не уразуметь? Только если татары нагрянут? Кто нас защитит? У нас старики, да детки малые. Оружия нет. Ты же не станешь им препятствовать? Мы давно в пути, и видели своими глазами, как огромные сёла и города, превратились в пустыни. Люди бегут, кто куда, чтобы спасти свои жизни. Живут в землянках, пещерах, лесах, питаясь кореньями, желудями, боясь татар.

Юрась задумался и что-то прошептал офицеру. В ответ тот понимающе кивнул и сказал: Иван, сам подумай, зачем союзникам пана гетмана, разорять деревни, убивать людей, или забирать в рабство? Пан гетман здесь для того, чтобы освободить Украину, вернуть людям то, что у них забрали. Поэтому селитесь в домах, обживайтесь, и не бойтесь. Кто хочет работать у пана гетмана в замке? Нужны две женщины, ну?

Офицер направил лошадь к телегам пристально всматриваясь в лица. Иван замер, и сжал кулаки.

– Вот ты и ты, – крикнул офицер, указывая пальцем на жену Ивана, и вторую молодую женщину.

Мария упала на колени перед офицером и заголосила.

– У меня две дочки, малые. Кто за ними присмотрит?

Иван подошёл к телеге и обнял прильнувших к нему девочек.

– Это моя жена, пан офицер, и дети.

Он поднял с земли заплаканную Марию, и усадил на телегу.

– Значит, покажи, кто вместо твоей жены, будет работать у пана гетмана?

Иван пожал плечами и покосился по сторонам.

– Чёрт с тобой, Иван, я приеду через неделю. И спрошу с тебя, если никто не согласится работать в замке.

Он повернул коня и поехал к Хмельницкому. Тот скривился, выслушивая помощника, и поднял вверх правую руку.

– Ждите через неделю, моего помощника, – закричал Юрась, и вывел свой отряд на обратную дорогу.

В плену. Порта.

Уже больше недели закованные в кандалы люди шли по пыльным и пустынным дорогам. Ефим Стародубцев с тоской и болью в сердце глядел на разорённые сёла, города, пытаясь понять, когда это всё закончится, и сможет или нет Украина освободиться от гнёта и рабства.

Дорога поднималась в гору, и Ефим рядом с такими же, голодными, измотанными людьми, чувствовал себя опустошённым, разбитым. Кандалы до крови натёрли ноги, и он старался идти шаг в шаг, за такими же, как сам бедолагами, не давая сильно натягиваться цепи. Хотелось пить и есть, и пересохшие до крови губы, потрескались от горячего солнца.