Осада Кавказа. Воспоминания участников Кавказской войны XIX века

Владетель прибег под защиту гарнизона нашего в крепостцу Сухум-Кале, которую неприятель, не будучи в состоянии взять, пошел навстречу князю Горчакову, с намерением препятствовать ему в следовании. Дорога от границ Мингрелии на довольно большое расстояние лежит по низменному песчаному берегу моря, по коему, не прерываясь, протягивается весьма густой лес. Неприятель занимал оный и в одно время вел перестрелку с авангардом и арьергардом его. Но храбрые войска наши и в сем положении умели рассеять оное и даже с весьма незначительною потерею. Дорогу очищала артиллерия, распространяющая ужас между народами, к ней не приобыкшими. В лесу и наши стрелки не хуже здешних. Более урона понесли трусливые Мингрельцы, которые присоединены были к нашим войскам и, не принося ни малейшей пользы, делали одно лишь замешательство.

Неприятель бежал, не видя возможности противостоять войскам нашим; генерал-майор князь Горчаков, взяв из крепостцы Сухум-Кале владетеля, последовал за бегущими, привел в покорность возмутившихся подданных, взял аманатов из лучших фамилий, и Цебельдинское, никому не повиновавшееся, общество, довольно сильное и воинственное, привел в зависимость. Аслан-бей скрылся в горах, спасаясь от самих сообщников его, которые негодовали на него на претерпенный ими урон и обманутые надежды на добычу и приобретение пленных.

Князь Горчаков, оставивши две роты в месте пребывания владетеля, в селении Соупсу, возвратился в Имеретию.

Спустя несколько времени после сего, Аслан-бей обольстил обещаниями легковерных и еще нашлись многие, пожелавшие испытать счастья. В больших силах напал он на селение Соупсу, но войска наши, находясь в замке, к которому присоединили некоторые укрепления, защищаясь храбро и вспомоществуемые действием артиллерии, причинили неприятелю урон, какого он никогда не испытывал, и он, бросивши тех, спасся стремительным бегством. После сего совершенное водворилось спокойствие.

При сем последнем происшествии подданные владетеля не изменили своим обязанностям и, находясь с меньшим его братом, усердно сражались. Чарские лезгины, соседственные Кахетии в буйственных наклонностях своих, и, надеясь на силы свои и некоторые прежде удачи, начали выходить явно из послушания, принимать разбойников и способствовать им в нападениях на Кахетию. Когда требованы были от них захваченные пленные, они не возвращали оных, посланным к ним с приказанием причинили побои и оскорбление.

Защищаться против нас обязались присягою.

Генерал-майор князь Эристов послан был с отрядом войск для усмирения возмутившихся.

В марте переправился он за реку Алазан, прошел равнину без сопротивления. Лезгины укрывались в селениях своих, у самой подошвы гор, избирая места твердые. Князь Эристов занял Чары, главнейшее из селений, жители укрепились в части оного, называемой Закатала, которую почитают неприступною.

Князь Эристов, по твердости местоположения, не решился атаковать, боясь большой потери, но жители медление его, в ожидании моих приказаний, приняв за уготовления, прислали просить о прощении, объявляя, что готовы исполнить все его приказания.

Дав им прощение, генерал-майор князь Эристов пошел к лежащему недалеко оттуда селению Катехи, коего жители не помышляли просить о прощении. Они, оставив селение, удалились в тесное место между почти неприступных гор, укрепились окопами и готовы были упорно защищаться, ибо при них были семейства их, которых, по причине в горах снегов, не могли отправить далее.

Батальоны Грузинского гренадерского и 41-го егерского полков атаковали укрепления, под жарким огнем неприятеля, который обращен был в бегство штыками, но собрался для защиты семейств своих. При сем случае потерпел он большой урон, пострадали многие семейства и в плен взято некоторое число.

Водворившееся повсюду в областях наших спокойствие, дружественные отношения с Персией, которым, сколько могло от меня зависит, дал я, по возвращении из Петербурга, еще большую прочность, доброе согласие с пограничными турецкими начальниками, дало мне возможность отправиться в Кабарду, которую предположил я занять войсками, и часть старой линии нашей, порочную по слабости своей, пагубную для войск по нездоровому местоположению, перенести в места несравненно удобнейшие и выгодные. Между тем отряд войск артиллерии подполковника Коцарева в начале зимы не оставлял Кабарды, некоторых из владельцев, более наклонных в жизни безмятежной, согласил жить на плоскости, под нашею зависимостью, других непреклонных и нам непокорствующих преследовал повсюду, разорил селения их, отогнал во множестве лошадей их и стада, но, по малочисленности войск, не мог изгнать злейших разбойников, и они не переставали возбуждать мятеж.

Проехав с малыми весьма затруднениями через горы, в Екатеринограде собрал я отряд войск и 22 мая вступил в Кабарду.

В состав отряда поступили: