Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг

В 1710 г. при обороне своих стоящих на р. Двине крепостей Рига и Динамюнде шведы также неоднократно пытались подать осажденным помощь войсками и припасами с моря. Для предупреждения таких попыток Петром был отправлен князь А. Д. Меншиков «для осмотра удобных мест меж Риги и Динаментшанца и для занятия водяного хода с моря неприятельских судов, которому велено в тех местах, как прамами, так и прочим оный фарватер укрепить»[1020]. Оборона осаждающих с моря оказалась эффективной. Чтобы помешать сообщению по Двине между осажденной Ригой и Дюнамюнде на побережье, был командирован отряд подполковника Киевского полка Клячковского (700 солдат и гренадер, а также 300 донских казаков) на лодках[1021]. Возможно, в составе этого отряда действовал поручик Ростовского полка Аршанников, который был «с командированными солдатами на море на лодках против неприятельских людей на баталии и взял шведский артиллерный корабль со многими припасами»

[1022]. Захвачено было действительно много – 33 пушки медных и дробовик [1023]. Не менее успешно действовала русская артиллерия. Вот как выглядело отражение шведского десанта к Динамюнде 4 июня 1710 года: «Шведский корабль, который к крепости приставитца захотел, с пушек русских принужден был назад идти; после того две барки приближалися, одна назад гнана, а другая от русских разстрелена, да все в ней сущие люди потонули, опричь двух, которые плаваньем спаслись, а один в полон взят» [1024]

. 9 июня к русским батареям ниже Риги от шведского флота подошли три корабля, в том числе один бомбардирский, и атаковали пушечным и мортирным огнем русские укрепления; однако ответным огнем были принуждены к отступлению к Динамюнде, а вскоре неприятельский флот стал отходить в море и оттуда, и «никакова действия уже от них не было» [1025].

Снятие осады осаждающим

Случались ситуации, когда осаждающий был вынужден прекратить осаду, несмотря на отсутствие непосредственной угрозы неприятельского сикурса. Рекомендации Курганова осаждающему сводятся к тому, чтобы при отходе обезопасить себя от вылазок осажденного и сохранить все осадные припасы. Если требовалось уйти втайне от гарнизона, то с наступлением ночи вся артиллерия и обоз отправлялись в дорогу, а в траншеях оставались солдаты для стрельбы и имитации обычной осадной деятельности; когда же обоз достаточно удалится от крепости, вся армия следовала за ним, оставив в поле горящие костры. Если опасаться гарнизона не приходилось, то в том же порядке – сначала обоз с артиллерией, а потом пехота с кавалерией – армия отступала при свете дня. «А ежели при отступлении неможно всего с собою увезти, в таком случае ломают и жгут те вещи кои принуждено оставить, дабы неприятель не мог ими воспользоваться…»[1026].

За всю Северную войну русская (как и шведская) армия редко прекращала уже начатую осаду. Видимо, наиболее известный подобный случай произошел в 1706 г. под Выборгом. Эта осада была предпринята осенью (поздний сезон) с недостаточными силами и средствами (артиллерию везли слишком долго, а кораблей для блокады города с моря не было вовсе), поэтому оказалась непродолжительной. Царь лично принял решение отступить, несмотря на то что сикурса с шведской стороны не опасались. «Поденная роспись или Юрнал с 1702 по 1714 год» описывает двухнедельное стояние под Выборгом: «С вышепомянутого октября 12-го дня даже до 27-го дня того ж месяца действия никакова не было, понеже артиллерия еще ис Питербурха не была привезена, токмо между тем из города были в разные числа 3 выласки… С 22-го дня, когда пришла артиллерия наша, тогда сию крепость жестоко бомбандировали 4 дни и 4 ночи сряду, от которого бомбандирования 5 пожаров в городе было. И потом, поздого ради времени, для того что застигла глубокая осень, не имея лошадям фуражу, так ж и за недоволством правианта, отступили, ибо завести правианту сухим путем за поздым самым временем глубокой осени было тогда невозможно»[1027]

. О тяжелой ситауции с фуражом свидетельствовал английский посланник Ч. Витворт в письме статс-секретарю Р. Гарлею (R. Harley) от 26 ноября 1706 года: «…но главным образом русские потерпели от потери лошадей: расположенные или на камнях, или в болотах, терпя нужду в фураже, они стали падать так быстро, что признано было благоразумным снять лагерь 26-го октября. Большинство драгун возвратилось на зимние квартиры в Ингрию пешком…»[1028]. Сообщение англичанина подтверждается полковой документацией, согласно которой в начале похода в конных частях было 4009 лошадей, а вернулось только 2320, притом что всадники потерь практически не понесли [1029].