Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны

Большевик Александр Громов в первый день восстания принял на себя обязанности коменданта станции Всполье: «Пошли в наступление. Цепи засыпаны были пулеметным огнем поставленных на чердаках пулеметов. Потери большие. Рядом с моим домом, где была квартира, в трактире, угол Сенной площади и Пошехонской улицы, был поставлен пулемет. Приказал сбить этот пулемет. Исполнили… Дом загорелся, загорелся и мой, то есть где была первая моя квартира. После выяснилось: жену перенесли в другой дом через дорогу… Родился сын… Горит и этот дом… Потолок валится… Акушерка бежит, оставляя жену и ребенка. Жена без памяти выползает. Сын, лежа на столе, горит…»

Александр Поляков командовал сводным батальоном, сформированным в Новгороде. Батальон в момент начала мятежа находился на станции Всполье: «На платформах стояли двенадцать новеньких трехдюймовых орудий, было несколько вагонов снарядов. Орудия навели на центр города, где по указанию моей разведки находился штаб белых. Я приказал открыть огонь. Красноармейцы стрелять отказались, говоря, что там есть мирные граждане. Проверив наводку орудия, я сам выпустил четыре снаряда, после чего начали и красноармейцы обстреливать город».

«Канонаду, которая была в Ярославле, не всегда можно было услышать и на фронте в германскую войну, — вспоминал Перхуров. — Я сам артиллерист и знаю, что полевым снарядом нельзя зажечь здание без соломенной крыши. Здесь же горели здания каменные с железными крышами. Потом я узнал, что стреляли зажигательными снарядами…»

«Церкви, самые высокие точки, выгодные для прицела, пострадали прежде всего, — вспоминал Юрий Морфесси. — Они были разнесены так, что не осталось камня на камне. Горели дома, хозяйственные постройки. Весь Ярославль был в огне…»

По своей жестокости артиллерийский обстрел города не знал себе равных. Красных командиров нисколько не останавливало то, что снаряды убивают мирных жителей. Перхуровский штаб обратился за помощью к горожанам: «Заведующий санитарной частью Штаба Северной Добровольческой Армии призывает всех жителей оказывать помощь по уборке трупов, не допускать их до разложения и закапывать в ближайших церковных оградах; фамилии и адреса похороненных следует сообщать в санитарную часть Штаба».

Стояла невыносимая жара. Водокачка была разбита, и в городе ощущался недостаток воды, запретили стирать белье и вообще использовать воду в иных целях, кроме как для питья. Жители набережных рисковали бегать за водой под обстрелом. Некоторые из них не возвращались. На Семеновском спуске к Волге под аркой лежало несколько человек офицеров в полной форме с Георгиевскими крестами, рядом валялись пустые ведра. На другое утро офицеры были раздеты мародерами…

Командование Красной армии широко использовало авиацию. 19 июля чрезвычайный штаб Ярославского фронта докладывал: «Летчиками, прилетевшими из Москвы, совершено два полета над городом для подготовки наступления наших войск. За два полета было сброшено более двенадцати пудов динамитных бомб, большая часть которых, по полученным сведениям, попала в район расположения штаба противника».

От Вологды вдоль железнодорожной линии против восставших действовали войска Северного Ярославского фронта под командованием бывшего офицера царской армии Анатолия Ильича Геккера. А с юга, от Рыбинска, наступали войска Южного Ярославского фронта под командованием Юрия Станиславовича Гузарского, тоже недавнего офицера.

14 июля со станции Всполье Гузарский связался с Москвой: «Если не удастся ликвидировать дело иначе, придется срыть город до основания. Нужно десять вагонов снарядов, среди них химические и зажигательные. Одна тяжелая батарея и особенно артиллеристы, так как здесь нет прислуги даже для половины орудий».

17-го числа его штаб телеграфировал в Москву: город выжжен, весь. Еще через два дня новое донесение: противник сжат в кольцо, можем ликвидировать его за несколько часов химическими средствами. Но поскольку в городе остается мирное население, то для ликвидации противника нам потребуются еще сутки.

Когда с севера к городу приблизились войска Геккера, то оказались под обстрелом артиллерии Гузарского, а связаться с его штабом, чтобы не били по своим, не могли: «Связи никакой не было, и вследствие плохой квалификации наших артиллеристов мы сильно друг другу вредили — ввиду перестрелки через город с обеих сторон…»

Через Москву Гузарскому передали телеграмму: «Немедленно прекратите огонь по северному берегу Волги, наши несут потери…»

Военный комиссар Ярославского округа Василий Платонович Аркадьев телеграфировал в Москву, в оперативный отдел Наркомата по военным делам: «Предприняли наступление. Сначала имели успех, затем ввиду утомления и упадка духа сила удара стала ослабевать, местами ото шли на прежние позиции. Бои идут семь дней. Шлите отряд в тысячу штыков, желательно латышей, для штурма…»