Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны

Подыскали с безупречной репутацией человека для руководства гуманитарной операцией — Фритьофа Нансена, знаменитого норвежского полярника. Группа нейтральных стран, начиная с Норвегии, взялась собрать продовольствие и лекарства для России. Фритьоф Нансен спешил порадовать Ленина телеграммой с доброй вестью. Французы не желали ее отправлять, считая все это опасными американскими интригами. Англичане опасались, что посылка телеграммы от их имени будет воспринята как признание большевиков. Телеграмму удалось отправить из Берлина.

Ответ Москвы прозвучал по радио. Его по указанию политбюро сочинили руководители Наркомата по иностранным делам Георгий Васильевич Чичерин и Максим Максимович Литвинов. Ленин велел быть вежливыми с Нансеном и резкими с руководителями Антанты. Москва категорически отказалась от прекращения огня. Разговоры об оказании гуманитарной помощи России прекратились.

Противники большевиков возмущались: Вудро Вильсон не понимает, как ему следует поступить, и избытком корректности губит Россию.

«О, эта пресловутая «интервенция»! — изумлялась писательница Зинаида Гиппиус летом 1919 года. — Хоть бы раньше, чем произносить это слово, европейцы полюбопытствовали взглянуть, что происходит с Россией. А происходит приблизительно то, что было после битвы на Калке: татары положили на русских доски, сели на доски — и пируют. Не ясно ли, что свободным, не связанным еще, — надо (и легко) столкнуть татар с досок. И отнюдь, отнюдь не из «сострадания», а в собственных интересах, самых насущных! Ибо эти новые татары такого сорта, что чем больше они пируют, тем грознее опасность для соседей попасть под те же доски.

Но, видно, и соседей наших, Антанту Бог наказал — разум отнял. Даже просто здравый смысл. До сих пор они называют этот необходимый, и такой нетрудный, внешний толчок, жест самосохранения — «вмешательством во внутренние дела России». Когда рассеется это марево? Не слишком ли поздно?»

Только молодой Уинстон Черчилль, который в январе 1919 года стал британским военным министром, требовал занять ясную позицию: или полномасштабная военная интервенция, или полный вывод войск. Доказывал, что нерешительная политика вредна для войск Антанты в России и для Белого движения. Предупреждал о пагубных последствиях вывода войск:

— В России будет покончено с сопротивлением большевикам, останется лишь бесконечная череда жестокости и страданий.

Черчилль был одним из тех, кто раньше всех осознал, что ленинский большевизм — нечто абсолютно новое на мировой арене. За привлекательной марксистской риторикой скрывается партия с железной дисциплиной, желающая властвовать над всеми сферами жизни. Ленин и его товарищи готовы смести все, что им мешает.

— Из всех тираний, — предупреждал Уинстон Черчилль, — большевистская тирания худшая, самая разрушительная.

Глава правительства Ллойд Джордж считал, что мотивы нелюбви родовитого аристократа Черчилля к Советской России коренятся в том, что большевики расстреляли императорскую семью. Ллойд Джордж видел, что интервенция в России создает ему проблемы с левыми, а отказ от участия в русских делах — с правыми. Он жаловался другу:

— Уинстон желает вести войну против большевиков. Но наши люди этого не хотят. Не наше дело вмешиваться во внутренние дела России. К тому же наше вмешательство только усилит большевиков.

Министр иностранных дел потомственный дипломат лорд Артур Джеймс Бальфур не желал демонстрировать враждебность большевикам — зачем толкать их в объятия германцев:

— Нам выгодно как можно дольше воздерживаться от открытого разрыва с этой безумной системой. Если это означает дрейфовать по волнам, значит, я сознательно выбираю дрейфующую политику.

Лорд Бальфур был философом по натуре, спортсменом, обожавшим теннис и гольф. От своего отца он унаследовал состояние, которое сделало его одним из самых богатых людей в стране, от матери, происходившей из знаменитого аристократического рода, традицию служения империи. Женщина, в которую он был влюблен, умерла от тифа. Он никогда не женился, хозяйство вела его сестра, посвятившая жизнь брату.

В ноябре 1918 года в Новороссийский порт вошла эскадра союзников. По этому случаю устроили банкет, на котором старший по званию — британский генерал торжественно заявил:

— Я послан своей страной, чтобы узнать, как и чем вам можно помочь. С большим удовольствием, с большой охотой мы вам эту помощь дадим.

Начальником военной миссии при Добровольческой армии был назначен генерал Чарлз Бриггс. Первый пароход с военными грузами пришел 5 февраля 1919 года. Через несколько дней пришли еще одиннадцать судов. Но денег союзники не давали.

Политическая канцелярия правительства Юга России доложила Деникину: «Финансовая помощь не выразилась пока в сколько-нибудь существенных мероприятиях; никаких материальных ссуд правительству еще оказано не было, и вообще в финансовом отношении до сего времени наблюдается отсутствие деятельного сотрудничества союзников: все снабжение производится в кредит».