Осажденная Одесса

По предварительным данным, было сожжено 20 вражеских самолетов и восемь больших палаток, в которых находился летно-технический состав.

На свой аэродром не вернулся лишь самолет лейтенанта Шкутского.

— Теперь ваша задача, — сказал комбригу Котрову Жуков, выслушав его доклад, — так же успешно прикрыть корабли, поддерживающие части, а в трудную минуту поддержать наступающий десант и стрелковые дивизии.

Тут выяснилось, что летчики не имеют связи с наступающими дивизиями и не знают, где находится десант.

Жуков вызвал генерал-майора Шишенина.

— Где сейчас десант? — спросил он.

— Мы имеем данные о завершении высадки, о том, что сопротивление противника было слабое. Знаем, что эсминцы поддерживают десант по заявкам корректировочных постов, высаженных с третьим морским полком. Следовательно, у них связь с полком есть. Через них мы можем узнать, где находится десант, но на это потребуется время. С командиром же полка штаб не имеет связи.

— А дивизии имеют связь с десантным полком?

— Минут десять — пятнадцать назад не была еще установлена.

— Как вы могли допустить такое?! — вспыхнул Жуков. — Немедленно установить прямую связь с командиром полка и в любую минуту знать, где десант и что делает!

— Мы знаем, но только косвенно, — сказал Шишенин.

— Никаких «косвенно»! Исполняйте.

Генерал Шишенин вызвал начальника связи полковника Богомолова и дал ему жесткий срок. Тот попросил выделить в его распоряжение малый охотник.

Связист лейтенант Флокей и старший радист красноармеец Нетес с рацией «5-АК» отбыли к месту высадки десанта и связались с командованием морского полка.

Связь с десантом была установлена и действовала бесперебойно до соединения 3-го полка с частями 421-й дивизии.

* * *

Рано утром я выехал, в Крыжановку на командный пункт 421-й дивизии. Батареи приданных ей артиллерийских полков Приморской армии и две батареи Одесской военно-морской базы уже переносили огонь в глубину.

— Несем большие потери от минометного огня, — пожаловался командир дивизии полковник Коченов. — Уж сколько раз батальоны поднимались в атаку!

— Но все-таки двигаетесь?

— Медленно. Вот собьем с гребня их огневые точки — и пойдет.

— А связь с десантным полком? — спросил я.

— Что-то не ладится.

У сохранившегося чудом сарая я увидел заместителя начальника связи флота капитана 3 ранга В. Гусева. В сарае тарахтел движок. Там мучились радисты, вызывая десантный полк.

— И позывные, и волна известны, а связаться не можем, — нервничая, оправдывался Гусев. — Не понимаю, в чем дело.

Наши части медленно продвигались вперед.

Во всех каменных постройках Фонтанки противник установил огневые точки. На господствующей высоте дзоты и окопы, больше 20 станковых пулеметов, сплошные проволочные заграждения. Фашисты сопротивлялись упорно.

К 11 часам наши части подошли к агрокомбинату Ильичевка, к Фонтанке; с вводом в бой второго эшелона 54-го стрелкового полка в 16 часов овладели высотой. Противник не выдержал удара и, бросая оружие, оставляя на поле боя раненых, начал спасаться бегством в северо-западном направлении.

К исходу дня 421-я дивизия достигла Большого Аджалыкского лимана. Успешно выполняла свою задачу и 157-я дивизия, овладевшая поселком Шевченко. У дороги на Свердлово фланги обеих дивизий соединились.

Командир 633-го полка майор Гамилагдашвили донес радиограммой о захвате более 200 пленных с оружием. Мы запросили командира дивизии полковника Томилова.

Обстоятельства захвата были не совсем обычны.

Командир батальона майор Снежко, перенеся в ходе наступления свой командный пункт к совхозу Ильичевка, задержался на старом КП с двумя командирами и телефонистом, снимавшим аппараты. Выйдя из КП, он был ошеломлен: из кукурузы, не замечая его, двигалась цепь вражеских солдат с винтовками наперевес.

Придя в себя, Снежко во весь голос крикнул:

— Стой! Бросай оружие! — и, размахивая пистолетом, показал на землю.

Его голос, видимо, застал солдат врасплох, и теперь уже растерялись они. Даже не сделав попытки стрелять, они стали бросать оружие. Подбежавшему на помощь командиру с автоматом в руках Снежко приказал охранять оружие, а другому командиру и телефонисту — отводить пленных в сторону.

— Я видел, — смеясь, рассказывал мне потом Томилов, — как шли пленные мимо штаба дивизии, держа руками штаны.

Оказывается, Снежко, вспомнив, как поступали в таких случаях в гражданскую войну, срезал им пуговицы на брюках, чтобы заняты были руки. Ведь ему с тремя товарищами приходилось конвоировать 200 человек. Правда, эти пленные, как выяснилось, сами были рады случаю, чтобы сдаться в плен. Но майор Снежко считал свою предусмотрительность не лишней.