Осень для ангела

Днем ранее футбольная команда того света «Ацкий сотона» в пух и прах разгромила «Амурного пострела», закатив тринадцать мячей в бездарно оставленные вратарем райской команды ворота. По этой причине светлые силы того света едва не устроили темную вратарю, но архангелы безобразия не допустили.

В раздражении фанаты оккупировали ближайшие к стадиону пивнушки и хлестали божественный елей до полного помутнения сознания, пытаясь забыть позорный факт проигрыша.

Темные же пребывали в необычайно приподнятом настроении, по случаю первой победы за последние двести лет. Да еще какой победы, да еще с каким счетом! Результат, правда, мало отличался от состояния светлых — все упились до безобразия.

К означенному часу большинство из них с трудом могло открыть глаза и лишь некоторые были способны исполнять служебный долг, который никто ни по какому поводу с них не снимал. Ни с темных, но со светлых.

Чуть позднее, точнее в пятницу утром, в райских кущах должен был состояться ежегодный традиционный конкурс «Мисс ангельская ножка» и «Мистер адский остряк». Пропустить первое и второе было совершенно невозможным для лиц, ставших причиной истории.

Но дела не хотели ждать, точнее сказать, ждать не желал Святой Петр, обнаруживший странные огрехи в бухгалтерской отчетности. Согласно книгам за последние несколько десятков лет число умерших людей и поступивших душ сильно рознилось. И разница эта с каждым годом лишь увеличивалась. Небеса терпеливы, но события, повторяющиеся из года в год несколько десятилетий, стали мозолить глаза.

Срочно составили комиссию и отправили разобраться в ситуации. Комиссия, немало поругавшись, договорилась о дне ревизии, утрясла вопросы с командировочными и транспортными, составила список дел заместителям и с громом и молниями отправилась в мир живых.

Задача перед комиссией поставлена была как обычно невыполнимая, но за невыполнение могли последовать вполне определенные оргвыводы руководства. По этой причине члены комиссии были настроены весьма решительно и собирались решить проблему в малый срок.

Сие событие могло бы пройти совершенно незамеченным для Ивана Васильевича, и на следующий вечер он бы ощутил безмерную печаль, но, в силу непредсказуемых обстоятельств, грустно ему стало прямо в этот вечер.

* * *

Иван Васильевич закончил знакомство с делами не задолго до полуночи. Подобное было ему делом привычным, практически обязательным. Семьи или иной живности у него не водилось, так что нужды торопиться домой он не испытывал.

Он со вздохом сожаления закрыл последнюю папку, сложил их на краю стола аккуратной стопочкой и собрался было встать из-за стола, как произошло нечто необычное неординарное, да и просто неприятное событие.

Разгулявшийся под вечер ветер хлопнул приоткрытой форточкой, распахнув ее настежь. В кабинет с громким «Кар-р-р» влетела большая черная ворона и нагло уселась на краю книжной полки, кося черными бусинками глаз на Ивана Васильевича.

Иван Васильевич вопросительно посмотрел на ворону, но ничего, кроме того же «Кар-р-р» от наглой птицы не дождался. Пришлось ему брать газету и выгонять гостью в форточку, не оставлять же ночевать ее в кабинете. Выгнав нахалку, директор плотно затворил форточку, потрогал на всякий случай шпингалеты других окошек и вышел из кабинета.

Если бы Иван Васильевич был склонен к символизму, тогда появление вороны в кабинете поздним вечером он счел бы дурным знаком. К сожалению, он не обратил на это должного внимания, продолжив философские размышления о смысле жизни и ценностях души.

Хотя, обрати он внимание на дурной знак, что бы это изменило? Испортилось бы настроение, попавшее под пресс дурных предчувствий и черных мыслей. Покой и умиротворение ушли бы в туманные дали, оставив в душе разброд и смятение. Может быть, именно по этой причине Иван Васильевич предпочитал в приметы не верить.

Настроение было отличное, в воздухе веяло свежестью, душа пела. Закрыв кабинет, он отправился на вечернюю прогулку.

— Что, Петрович, не спится? — пошутил директор, отдавая ключи ночному сторожу.

— Скажете тоже, Иван Васильич, откуда тому сну взяться, сижу всю ночь как филин, прости господи.

— А наука, Петрович, утверждает, что сон у тебя все-таки есть, только ты его не замечаешь.

— Ага, тогда у меня и машина есть, только я ее не замечаю.

— Про машину не знаю, врать не буду, а сон штука тонкая. Бывай, Петрович, до утра, так сказать!

Иван Васильевич попрощался со сторожем и неторопливо зашагал по слабо освещенной центральной аллее кладбища, с наслаждением вдыхая свежий после грозы воздух.

Он насвистывал под нос веселую песенку, мысленно готовясь к приятной встрече со старыми друзьями. Но встреча как-то не начиналась.

В душе Ивана Васильевича появилась легкая тревога, он отогнал ее, пробормотав под нос «Чертовщина какая-то, может полнолуние виновато?». Тревога не захотела уходить.

Он ускорил шаг, торопясь увидеть побольше, убедиться, что где-то есть ожидающие встречи с ним, но никто не появлялся.

— Куда ж они запропастились? Экая досада! А вдруг…