Осень отчаяния

– Я извиниться пришёл, – тихо проговорил Паша.

– Извиняйся и вали, – отрезала она.

– Принёс тебе, – Паша положил на тумбочку орхидеи и протянул большую подарочную коробку.

Он специально заехал домой и забрал эту вещь, которая принадлежала Инге, он бы туда ещё и положил своё сердце, если бы мог. Женщины в палате, которые до этого тихо переговаривались, вдруг резко притихли.

Инга с трудом повернулась к нему и кивнула на коробку:

– Что там? Пять килограмм кильки? Забери себе, мне нельзя ничего есть, – она потянулась к бутылочке и сделала глоток, коробку не взяла. Лицо Инги было очень напряжено, она иногда слегка морщилась.

– Прости меня. Я мудак. Наговорил тебе всего.

– Извинения приняты. Свободен!

– Инга, я…

– Паш, – резко перебила она. – Мне ночью вспороли живот, вытащили из меня все внутренности, отрезали полкишки и запихнули всё назад. Последнее, что я сейчас хочу – это выяснять отношения. Поэтому просто иди на хер!

Инга сейчас очень напоминала Тима в «эти» дни, друг всегда становился такой же вредный, отталкивал и посылал всех, но Паша не оставлял его одного, и Тим, когда приходил в себя, даже был за это благодарен и извинялся за грубость. Так что Паша даже не думал уходить. Он поставил коробку сбоку от Инги и беззаботно принялся болтать обо всём:

– Узнаю Ингаляцию, раз злишься, значит, идёшь на поправку. Там ночью снежок шёл, правда, всё потаяло. Мне аппендицит в одиннадцать вырезали, плохо помню уже, но тоже в больничке чилил, приятного, знаю, мало. Но ты поправишься, плохо только первые дни, когда есть ничего нельзя. Я тогда не знаю из-за чего меня накрыло, вроде семечки со шкурками не ел. А ты, наверное, кильки вместе с банкой налопалась…

– Паш, слушай, – Инга перебила и чуть смягчила усталый взгляд. Паше было до слёз её жалко: такая худенькая, напряжённая и измученная. – Мне до одури хочется клубники, прям умру, если не поем. Можешь мне купить? Только побыстрее.

Паша аж подскочил, готовый привезти Инге хоть целый грузовик клубники, если ей станет легче:

– Больше ничего не нужно?

– Воды ещё, больше ничего, – Инга прикрыла веки и чуть поморщилась.

– Я мигом!

Паша реально побежал по коридору, спустился в холл больницы и чуть не снёс в дверях Артёма с Кирой. Уставился на Киру, метнул нахмуренный взгляд в Артёма. Они протиснулись все разом в холл больницы, чтобы не перегораживать путь. И тут Паша увидел у Киры в руках прозрачную пластиковую коробку с клубникой. И выругался от догадки: Инга не хотела никакой клубники, сама же сказала, что ей ничего нельзя есть: так она хотела спровадить Пашу.

Он выхватил у Киры клубнику из рук:

– Сорян! Я тебе потом верну, а сейчас мне она нужнее! – и побежал назад в хирургическое отделение.

Слышал в спину возмущённый окрик Киры. Артём даже среагировать не успел. Паша просто влетел в палату, Инга опять лежала, отвернувшись к стенке. Он плюхнулся на кровать и положил клубнику перед носом Инги и выдохнул, он успел запыхаться от быстрого бега:

– Добыл!

Инга повернула к нему голову, ни капли радости во взгляде, лишь усталость и напряжение:

– Уже что, изобрели телепортацию? Как ты так быстро? – она протянула Паше клубнику назад: – Поставь пока на тумбочку.

И опять отвернулась:

– Паш, сорян, но я что-то перехотела клубнику. А можешь добыть мне манго?

В это время как раз в палату вошли Кира с Артёмом, и Кира выдала Пашу:

– Инга, прости. Мы купили тебе клубнику, но её отобрал Паша.

– Да тут у неё уже новый коварный план, – хмыкнул Паша. – Она просто хочет, чтобы вы свалили.

– Умнеешь прям на глазах, Паш, – проворчала Инга. – Могу тобой гордиться! Но я хочу, чтобы свалил именно ты!

– Ладно, мы пойдём, не будем тебе мешать, – тихо добавила Кира.

– Кир, ты единственная, кого я рада видеть, – смягчилась Инга.

– Ладно, котик, поправляйся. Мы, правда, поедем, – поджал губы Артём, а потом посмотрел на Пашу, как всегда с презрением: – Тебе тоже лучше уйти.

И это «котик» всколыхнуло в Паше жуткую ревность, хотелось стереть Артёма в порошок. Паша вскочил и резко выдал:

– Я сам решу, когда мне уходить!

Они стояли рядом с кроватью Инги.

– Пошли в жопу, оба! – Инга проговорила это с закрытыми глазами и снова отвернулась к стене.

Кира схватила под руки и Артёма, и Пашу и потащила на выход:

– Инга, выздоравливай и обязательно пиши, если что-то нужно.

Кира так и держала Пашу под руку и отчитывала, что нужно оставить Ингу в покое до самого выхода. Он молчал, как и Артём. На улице стали у входа, и Кира посмотрела на Пашу и натянуто улыбнулась:

– Теперь всё будет нормально, она под наблюдением врачей, скоро поправится.

– От аппендицита ещё никто не умирал, – выдал Паша.

– У Инги аппендицит лопнул и перерос в перитонит, и она могла умереть, если бы ещё дальше тянула. Её еле спасли, – Артём посмотрел прямо в глаза Паше, долго и неотрывно, но сжал челюсти и весь напрягся. Он явно ненавидел Пашу, и это было взаимно. – Вы оба без мозгов, и это чуть не убило Ингу.

Паша выдохнул, почувствовал укол вины. Откуда Артём это всё узнал? Либо Инга ему рассказала, либо поговорил с врачом. Артём посмотрел на Киру:

– Поехали? Или останешься с Пашей?