Осень сердца

— Они собираются выдать меня замуж за Тейлора. А мама хочет назначить дату свадьбы… в следующем июне. Я выбросила часы Тейлора в озеро, я просила родителей, сказала им, что не люблю Тейлора, но они только ужасно разозлились на меня. Заявили, что я буду его женой, хочу я этого или нет. Ох, Йенс, что же мне делать?

— Который сейчас час?

— Я точно не знаю. Около двух, а может, трех.

— Если тебя застанут здесь, то они убьют тебя… и меня тоже.

— Я знаю, но меня не застанут. Они только что легли спать, примерно час назад. Йенс, прошу тебя, скажи, что нам делать? После того, что было между нами, я не могу выйти замуж за Тейлора, но я боюсь объяснить им настоящую причину своего отказа.

— Да, конечно, ты не можешь этого сделать. — Он откинул назад волосы, натянул повыше простыню, пытаясь в своих туманных ночных мыслях найти верное решение. Но у него, как и у Лорны, не было ответа. — Иди, — он протянул к ней руку, — иди сюда.

Лорна присела на край кровати, глядя в лицо Йенса, а он крепко обнял ее за руки сквозь рукава хлопчатобумажной ночной рубашки.

— Я не знаю, что мы будем делать, но дело не в этом. Мы не можем подвергать тебя риску, встречаясь здесь, ведь об этом может любой узнать. Так что возвращайся к себе в комнату, а днем мы поговорим.

— Йенс, а ты женился бы на мне прямо сейчас? — жалобно спросила Лорна.

Он отвел руки от ее теплого упругого тела, стараясь не думать о том, что вот оно, под тонкой рубашкой.

— Я не могу сейчас жениться на тебе. На что мы будем жить? Где? Всех, кого я знаю, знает и твой отец. Он наверняка сделает так, что меня никто не возьмет на работу, а мы ведь решили с тобой, что я больше не буду прислуживать на кухне. Я буду строить яхты, но только после того, как закончу «Лорну Д».

— Я знаю, — прошептала Лорна, виновато склонив голову.

Йенс кончиком пальца приподнял ее голову.

— Так что сейчас пока нет никакой опасности. Они же не говорят, что ты выйдешь за него замуж завтра.

Лорна спокойно все ему рассказала:

— Сегодня у нас был званый обед, предполагалось, что я буду сидеть рядом с ним. А ты знаешь, что такое сидеть рядом с человеком, который думает, что нравится тебе, в то время как ты любишь совсем другого? Я была в такой ситуации почти все лето, но больше не могу. Это нечестно. Нечестно по отношению к Тейлору, к тебе и ко мне. А я слишком люблю тебя, Йенс, чтобы продолжать притворяться.

Они сидели молча, разделенные только простыней, зажатой между их бедрами, удрученные своей любовью и ее неотъемлемой сердечной болью, жалея в этот момент о том, что вообще встретились. И думали о том, как поговорить с ее родителями, открыть им правду. Оба понимали безрассудство подобного разговора, и, хотя у них было право любить друг друга и стремиться к счастливой жизни, разговор сейчас с ее родителями, безусловно, был обречен на провал.

— А ты никогда не задумывалась, насколько проще складывались бы наши жизни, если бы ты в тот вечер не пришла на кухню? — спросил Йенс.

— Задумывалась много раз.

— А потом чувствовала себя виноватой, казнила себя за подобные мысли.

— Да, — прошептала Дорна.

— Я тоже.

Они немного помолчали. Йенс сидел, опираясь одной рукой позади себя на матрас, вторая его рука скользнула вдоль бедра и нашла руку Лорны.

— Если все будет хорошо и у нас с тобой будут дети, мы никогда не будем указывать им, кого любить.

Большие пальцы их рук несмело и даже как-то печально гладили друг друга. Минуты шли, желание постепенно начало вытеснять печаль, несмотря на слова Йенса. Они любили друг друга и, находясь в этой чердачной комнате, почти обнаженные, они вспоминали о минутах своей первой близости. Так они и сидели, сцепив пальцы рук, а самые интимные образы всплывали в их памяти. Опустив головы, Йенс и Лорна смотрели на свои сцепленные руки, едва различимые в темной комнате, большие пальцы гладили друг друга… гладили…

Потом замерли.

Йенс первым поднял голову. Он посмотрел на ее лицо, или скорее в то место., где оно склонилось в темноте. Словно откликнувшись на его молчаливый призыв, Лорна тоже подняла голову. Они сидели беспомощные, несчастные, мучаясь от безжалостного соблазна, охватившего их тела. Как стучали их сердца, как их влекло друг к другу!

И как прекрасно они понимали, что поступают неправильно и вместе с тем правильно, что рискуют.

Признание сорвалось с губ Йенса, вылившись в умоляющий шепот:

— Лорна…

И они забыли обо всем.

Лорна и Йенс прильнули друг к другу губами, грудью, они снова были вместе, страсть заглушила голос здравого смысла. Йенс схватил Лорну и с каким-то отчаянием повалил ее на кровать, чуть ли не силой заставив ее вытянуть ноги вдоль своих ног. Они поцеловались, потом перевернулсь, колени Лорны поднялись, а ноги разлетелись в стороны. Сейчас их тела разделяла только простыня и ночная рубашка.

— Моя прекрасная Лорна, — восторженно прошептал Йенс, гладя ее груди, потом бедра, задирая при этом мешающую ночную рубашку.

— Я пыталась заставить себя не приходить к тебе, — прошептала Лорна, изнывая от желания. — Я оставалась в комнате, пытаясь заснуть… не думать о тебе… не вставать с постели…