Осень в Пекине

Анжель вновь повернул голову к ресторану, белый фасад которого был украшен яркими цветами, и бросился догонять своих товарищей. Около чудовищно-гигантских грузовиков притулилось маленькое черно-желтое такси, такое невзрачное, будто какая-нибудь ручная тачка на фоне динамомашины, придуманной широко известным в узких кругах изобретателем.

Неподалеку от ресторана поднимающиеся снизу ветры раздували подол ярко-зеленого платья Рошель, а солнце рисовало ей, несмотря на неровности почвы, очень красивой конфигурации тень.

IX

— Уверяю вас, учитель, это истинная правда, — снова повторил Мартен Жирдье.

Его круглая розовая физиономия так и сияла, а каждый волосок шевелюры искрился на кончике голубым светом.

— Я вам не верю, Жирдье, — отвечал археолог. — Во что угодно поверю, но в это — никогда. И во многие другие небылицы, по правде говоря, тоже.

— Но черт побери! — сказал Жирдье.

— Вот что, Жирдье, вы мне перепишете третью «Песнь Мальдорора»[34], переворачивая слова задом наперед и меняя орфографию.

— Слушаюсь, учитель, — сказал Жирдье и, вконец теряя терпение, добавил: — Вы можете сами в этом убедиться!

Атанагор внимательно посмотрел на него и покачал головой:

— Вы неисправимы, Жирдье. Я даже не буду увеличивать вам наказание.

— Учитель, заклинаю вас!

— Ну так и быть, схожу посмотрю, — проворчал Ата, побежденный неслыханным упорством.

— Я совершенно убежден, что это именно то самое. Точнехонько совпадает с описанием из учебника Уильяма Свиста.

— Мартен, вы просто спятили. Так не ищут курсовую линию. Прощаю вам это шалопайство, потому что вы не в себе. Но имейте в виду: чтобы в будущем ничего подобного больше не повторялось. Вы уже не ребенок.

— Но ё-моё, я ведь не шучу...

Атанагора охватило волнение. Впервые с тех пор, как он возложил на своего помощника ежедневные отчеты, его посетило предчувствие, что грядет нечто значительное.

— Пошли поглядим, — сказал он, поднялся и вышел.

Мерцающий огонь фонаря с абажуром выхватывал из густого мрака пол и стены палатки, слепляя в пространстве размытый светящийся конус. Голова Атанагора находилась в тени; остальные части тела смутно вырисовывались в зыбких лучах газовой горелки. Мартен тоже вскочил и, виляя круглым задом, засеменил вслед за хозяином на своих коротких ножках. Они очутились в полной темноте, и только электрический фонарик Мартена указывал им путь к зеву узкого колодца, что спускался к месту раскопок. Мартен полез первым; он громко пыхтел, цепляясь за перекладины лестницы из черненого серебра, которую Атанагор, уступая вполне простительной утонченной прихоти, приспособил для спуска в забой.

Археолог посмотрел на небо. Там, как всегда, пульсировала Астролябия: три черных вспышки, одна зеленая, две красных и две паузы. Обрюзгшая Большая Медведица неровно мигала желтоватым светом слабой силы тока, а Орион только что потух. Археолог пожал плечами и, сдвинув ноги, прыгнул в колодец: он рассчитывал приземлиться на жировую прослойку своего подручного. Мартен успел уже отойти в горизонтальную галерею. Ему пришлось срочно вернуться, чтобы вытащить своего патрона из сваленной в кучу земли, в которой его костлявое тело проделало цилиндро-плутоническую скважину.

Приблизительно через одно измерение галерея разветвлялась и растопыривала ветки почти во всех направлениях, свидетельствуя об объеме проделанных работ. Каждый коридор имел соответствующий номер, небрежно начерченный на белой табличке. Под сводами, цепляясь за сухие каменные выступы, бесшумно струились электрические провода, и кое-где свисали лампочки, сверкавшие с удвоенным рвением, пока их еще не успели разбить. Откуда-то доносились хриплые вздохи насосных установок, нагнетавших в подземелье сжатый воздух, при помощи которого, эмульгируя его до консистенции аэрозоля, Атанагор удалял из забоя землю, песок, пинпинаквангауз и размолотые камни, ежедневно извлекаемые землеройными машинами.

Они свернули в коридор номер 7. Атанагор с трудом поспевал за Мартеном, который рвался вперед, взбудораженный до последней степени. Коридор представлял собой прямую трубу, вырытую в один прием. В глубине трубы уже виднелись тени, возившиеся вокруг сложнейших, мощнейших агрегатов, которые высасывали из песка чудесные находки (этими находками не без основания гордилась, оставшись наедине с собой, вся коллекция Атанагора).

Преодолев остаточное расстояние, Ата ощутил характерный, ни с чем не сравнимый запах, и все его сомнения мгновенно рассеялись. Ошибки быть не могло: они отрыли курсовую линию. Это был загадочный и сложный по составу запах высеченных в скале залов; он был прохладный, сухой и терпкий — запах абсолютной пустоты; поглотив руины городов, земля сохраняет его в своих недрах. Атанагор пустился бегом. В карманах позвякивали разные предметы, а молоток в кожаном футляре колотил его по бедру. Свет постепенно прибывал. Добежав до цели, археолог с трудом перевел дух: от нетерпения. Прямо перед ним работал агрегат. Пронзительный визг турбины, приглушенный звукоизолирующей оболочкой, заполнял тесный тупик; в кольчатой трубе эмульгатора клокотал воздух.