Осенние дали

— Потому-то и влез, — сказал Лешка. — Хоть одним глазком глянуть. Да ты не волнуйся, я бы извинился, я вежливый.

Пухленькая прыснула. Улыбнулся и франтоватый парень, сидевший рядом с ней на кровати.

— Ох, до чего надоело! — вдруг резко сказала худая, косоглазая девушка в красной шелковой блузке. — Так и шастают, так и шастают… будто коты в амбар. Сколько постановлений принимали! Комендант задвижку повесил… с мясом выломали. И когда кончится?..

— Зря обижаешься, Зина, — взяв с тумбочки гитару и пробуя настрой, спокойно сказал Лешка. — Ведь не к тебе? Ну и успокойся: насчет тебя постановление коменданта действует.

— Сдались мне такие ухажеры-пустобрехи!

Она схватила кожаную сумочку и вышла из комнаты.

Над девичьими подушками, словно охраняя их сон, веером разместились фотографии киноактеров в картинных позах, с парикмахерскими прическами и заученно-слащавыми улыбками.

Перебирая струны, Лешка Усыскин замурлыкал:

Голова моя не кочка,Что-нибудь да думает:То ли спать, то ли лежать,То ли к девушкам бежать.

Он отложил гитару, подсел на кровать к Тоне Постоваловой. Тоня кончила штопку, осторожно натягивая на ногу чулок, постепенно разворачивала его.

— Давай помогу, — сказал Лешка, протянув руки и делая вид, что в самом деле хочет помочь.

— Отстань, — засмеялась Тоня и быстро опустила подол юбки. — Ну и бесстыжий ты, Лешка! Чего подсел? Не знаешь: на кровати посторонним садиться запрещено? За что Зину Чиркину обидел? Опять выпил? Ведь с тобой в бригаде говорили о выпивке.

— Что я, на работе? Гуляю, вот и принял сто грамм, закусил пивом. Ясно? Собрание считаю закрытым. Пошли в кино, в любви объяснюсь. Или все не забыла своего тракториста из Обливской? Брось думать: давно нашел другую. В наше время если разлучились, то навсегда!

Он шутливо обнял Тоню, притянул к себе и хотел поцеловать. Она резко уперлась локтем в его подбородок.

— Очумел?

Внезапно Лешка, не отпуская Тоню, перегнулся к окну, крикнул:

— Василь! Эй, бригадир! Ивашов!

Шедший по тротуару молодой человек в кепке, в сером пиджаке остановился. Приблизился к подоконнику, положил на него крупные руки: виден он был до груди. Тоня вырвалась из объятий Лешки, смущенно стала причесывать волосы.

— Чего звал? — спросил Ивашов.

На Тоню он покосился мельком, как бы решая, поклониться ей или нет, и не поклонился, сделав вид, что вообще не заметил, как ее обнимал Лешка. От молодого майского загара крупный нос Ивашова блестел, как отполированный, глубоко посаженные глаза из-под белесых бровей смотрели внимательно и словно бы насупленно: то ли он хмурился, то ли смущался.

— Закончим завтра свой объект? — спросил Лешка тоном человека, который задает первый попавшийся вопрос, сам не зная, о чем ему говорить.

— Должны.

— Куда переведут? Чего будем строить?

— Начальство скажет.

И, видимо поняв, что позвали его зря, от нечего делать, Ивашов снял руки с подоконника, собираясь уходить. Тоня поправила волосы, улыбаясь, спросила:

— Чего, Вася, не зайдешь?

— Домой надо.

— Опоздать боишься? Небось мух будешь дома ловить или штаны за книжками просиживать? Какой же ты бригадир, не знаешь, как живут твои рабочие?

Движения Тони потеряли свою резкость, на щеках с легкими, припудренными веснушками заиграли ямочки.

— Заходи, Василий, — сказал и Лешка. — Смотри, как тебя крановщица привечает? Меня сменишь. А то нам надоело целоваться. Три часа сидим, никак не отпускает.

— Вот поцелую тебя кулаком по носу, — с досадой воскликнула Тоня и ткнула его в плечо.

Лешка самодовольно засмеялся. Ивашов еще раз мельком глянул на девушку, повернулся и пошел — высокий, здоровенный, нескладный. Некоторое время над толпой виднелась его беловолосая голова в кепке. Тоня кинула ему вслед как бы нечаянный и долгий взгляд.

— Страдаешь по бригадиру? — спросил Лешка.

— Без вас дел мало?!

— Зря страдаешь, Василь зарок дал не жениться, пока техникума не кончит. А он только за второй курс будет сдавать летом. Разве мыслимо: стройбригаду возглавлять, учиться без отрыва от производства и миловаться с девчонкой? Это и… африканский бегемот не выдержит. К тому же мамаша у него престарелая. Попадется ведьма вроде вашей Зинки-косой, еще дома баб мири. Да тут на Луну в ракете запросишься… или хоть в пивную.

— И все-то врешь, — засмеялась Тоня. — Просто Василий девушек боится. А в общем, какое мне дело, кто из вас собирается учиться, а кто на Луну? Пусти-ка, мне пора идти: Валя Косолапова ждет.

— Возьми и меня. Люблю с девками семечки щелкать.

— Щелкай. Только после дождичка в четверг. Ладно?

И, рассмеявшись Лешке в лицо, Тоня выбежала из общежития. Он хотел было погнаться, да передумал, сдвинул берет на лоб, снова взял гитару, уселся на ближнюю койку и, лениво перебирая струны, забренчал модный мотивчик.

II