Осенние мухи. Повести

— Никто ничего не знает, и меньше всех — его превосходительство! — Курилов издал сухой смешок. В его голосе прозвучала убийственная ирония, иначе он о своем преемнике не говорил. — А закончится все очень просто. Застигнутый врасплох комендант дворца вызовет войска. Наверняка найдется пара-тройка горлопанов, не упускающих случая оскорбить армию, а поскольку приказы будет отдавать командир полка охраны, солдаты немедленно откроют огонь. Вот что случится, — повторил он с кривой усмешкой. — Вот что случается, когда министр вроде барона Даля думает о вверенных ему детских душах не больше, чем о бродячих городских псах!

Я ничего не ответил.

— Это может дорого ему обойтись… — мечтательно прошептал Курилов.

Я поинтересовался почему, и он снова рассмеялся, хлопнув меня по плечу крепкой, сохранившей удивительную силу ладонью.

— Хотите знать? Не понимаете? Действительно не понимаете? — повторил он свой вопрос (кажется, его это ужасно забавляло). — Как вы полагаете, императору понравятся лежащие под окнами Зимнего дворца трупы? Зрелище смерти легко вынести, когда события происходят где-то там… вдали от ваших глаз… (Он нахмурился, уйдя в собственные мысли.) Знаете остроту, которую приписывают императору Александру I? «Правителям иногда нравится преступление — но не преступники». Хорошо сказано? И не забывайте о прессе — ее у нас, благодарение Богу, держат в узде, но кое-каким влиянием она обладает.

Он подошел к жене и предложил ей руку.

— Идемте, дорогая, я доволен, что меня все эти неприятности не касаются, — сказал он по-французски, пытаясь казаться легкомысленно-невозмутимым. — Я бодр, как никогда, и стыжусь, что поддался глупой хандре! На следующей неделе мы уедем в Веве. Будем возделывать наш сад… Помните чаек на озере? Конечно, в том случае, если…

Он не закончил, задумавшись о чем-то своем..

— Несчастные дети! Они ответят перед Богом за невинно загубленные души! — мрачно заключил он и повернулся, чтобы увести Маргариту Эдуардовну наверх, но в этот момент у входной двери звякнул колокольчик.

Курилов вздрогнул — время близилось к полуночи. Вошедший слуга доложил, что некие люди, не пожелавшие назвать своих имен, настоятельно просят принять их. Маргарита Эдуардовна принялась умолять мужа не соглашаться.

— Это анархисты, революционеры, — возбужденно повторяла она.

— Позвольте мне пойти с вами, — сказал я, — слуги останутся поблизости, так что никакого риска не будет.

Курилов согласился, только чтобы успокоить жену: мне было известно его природное мужество. Им двигало также и любопытство: было ясно — происходит нечто из ряда вон выходящее. Посетителей провели в пустовавшую приемную, и они первым делом принесли извинения за неожиданный визит в столь неурочный час. Визитеры, оказавшиеся преподавателями императорских гимназий, были бледны и перепуганы: они теснились у двери, загипнотизированные тяжелым пристальным взглядом Кашалота. Курилов сидел, развернув плечи и слегка выпятив грудь, правая рука, украшенная перстнем с крупным гранатом, лежала на столе.

Заикаясь и путаясь, просители объяснили цель своего визита: они пришли, чтобы попытаться предотвратить несчастье. Министр народного образования отказался их принять. Губы Курилова тронула презрительная усмешка… Они пришли просить его превосходительство предупредить Даля — говорят, барон его должник, его бывший коллега, его товарищ. (Несчастные не знали, что Даль отнял у Курилова кресло министра: по официальной версии тот ушел в отставку из-за проблем со здоровьем. Небожители ревниво охраняют свои тайны: приближенные ко двору люди знали все детали этой истории, но педагоги в их число не входят.) Как мне уже объяснил Курилов, депутация молодых людей решила передать императору петицию с просьбой помиловать высланных забастовщиков. Преподаватели опасались, что их учеников примут за бунтовщиков и будут в них стрелять. (Два года спустя именно так погибли перед Зимним дворцом рабочие, которых вел Г.)

Курилов слушал, не перебивая, с бледным как смерть лицом. В ледяном молчании этого человека была поразительная сила.

— Чем я могу вам помочь, господа? — спросил он наконец.

— Предупредите барона Даля. Вас он послушает. На самый крайний случай уговорите его принять нас. Вы не допустите кровопролития, помешаете свершиться ужасному несчастью.

Эти люди не понимали, что Курилов в тот момент думал лишь о том, как использовать дарованный судьбой шанс и поставить своего преемника в безвыходную ситуацию, во-первых, для того, чтобы отплатить тому его же монетой, и, во-вторых, выступить в нужный момент в роли спасителя и защитника монархии. Я читал его мысли. Мне казалось — сам не знаю почему! — что он мысленно произнес по-латыни: deus ex machina[11].

— Я бессилен, господа. То, о чем вы просите, совершенно невозможно. Я отошел от государственных дел не потому, что нездоров, как вы считаете, а по приказу императора. Отправляйтесь сами к барону Далю. Добейтесь встречи.

— Но он нам отказал!

— Так чего же вы хотите от меня?.. Я бессилен.