Осенние визиты

— Нет. Пока — нет… Слушай новый расклад. Убит Посланник Силы. Посланницей Добра… — он снова засмеялся. — Его прототип заключил альянс с Посланником Власти. В колоде объявился джокер. Кто-то седьмой. Я его пока не вижу… так бывает. Он устранил профессора… прототипа. Посланник Знания ушел… и вступил в альянс с мальчишками. Возможно, это даст им шанс.

— Ты же предпочитал говорить «Визитеры», — зачем-то заметил Ярослав.

— Визитеры? Это я — Визитер. Шестерка, которую побьет любой.

— Успокойся, а?

— Да я спокоен… — Слава отнял ладони от лица — глаза были сухими. — Выйди, купи водки, а?

— Пошел на хер! — Ярослав тряхнул его. — Хватит! Соберись. Ты тоже кое-что можешь — не думай, что я не заметил твои опыты в Актюбинске!

— Этого мало, Ярик… так мало для нашего мира.

— Ты что, хочешь сдаться?

— А ты когда-нибудь сдавался?

— Нет.

Слава кивнул.

— Значит, будем идти до конца. Только если я струшу… не останавливайся. Пути назад нет, Ярик. Нет. Хреновый расклад выпал… в этот раз.

8

Визард не спал. Не стариковское это дело — спать в поездах.

На вокзале Алпатьево они вышли глубокой ночью. Кирилл быстро взбодрился от свежего воздуха, а Визитер дремал на ходу. Им повезло — уже через полчаса они садились в скорый до Москвы. На этот раз в купе они были не одни — какой-то зарывшийся в простыни мужчина подозрительно глянул на них, стянул с вешалки пиджак, уложил его между собой и стенкой и уснул.

Мальчишки забрались на верхние полки, Визард лег внизу.

Вот он, его альянс… Первый, и, наверное, последний в этой игре. Умирающий старик и двое беспомощных детей. Разве этого он хотел?

Знание умирает. Знание служит силе и власти. Знание неспособно изменить мир.

Разве не убеждался он в этом — раз за разом? Становясь все сильнее с каждым своим появлением… и вновь, и вновь не умея воспользоваться этой силой…

Вот сейчас — в его власти уничтожить Посланника Развития. Нет, он не сделает этого, и мораль здесь ни при чем. Его удерживает легкая тень надежды — что Визитер станет чем-то близким к нему… соединит обе линии. Конечно, если Знание сможет что-то дать в поединке.

Что…

Поезд громыхал, приближаясь к Москве. Бессмысленная поездка, отчаянная уловка обреченных, попытка выйти из-под контроля…

Надо уснуть. Надо позволить знанию коснуться его, узнать, что случилось за этот день. Собрать крохи могущества, которые способно дать Знание. Его прототип — он держался до конца, ухитрился заговорить убийцу, убедить того оставить оружие. Надо быть достойным старика.

Если нет ничего, кроме достоинства, то и оно становится силой.

Карамазов метался по квартире. Ярости требовался выход. Но никого рядом не было — кроме его самого.

Что за клиенты ему попались? Даже пацан ушел — исхитрившись расквасить ему нос! Жирная свинья Хайретдинов взял в руки пистолет и пошел на него… и ведь Илья не убил наглеца. Глупо списывать это на ополоумевшего охранника — Карамазов не смог бы выстрелить в мишень. Перед ним был не просто человек, назначенный тьмой на заклание. За клиентом тоже стояла сила — непонятная и пугающая. Может быть, не равная тьме, но превосходящая Илью. Хайретдинов сам был силой, а Илья — лишь слугой. В этом-то и беда. И за стариком была своя сила, и за мальчишкой — пусть он не ощутил их так явственно, но они были, они защищали себя, свои человеческие воплощения.

И защитили…

Проклятый стимулятор. Еще утром это казалось такой удачной мыслью — не спать, ускользнуть от тьмы, сделать половину работы без ее указаний. Теперь попытка казалась наивным безумием. Он не справится сам. И не справится, получая советы.

Ему нужна настоящая сила. Равная той, что стоит за клиентами.

Илья ударил рукой по стене, не почувствовав боли. Постоял, глядя в рыжие газеты советских времен, аккуратно наклеенные на бетон. Всех, кто бывал у него в гостях, безумно веселили эти стены — подошедшие бы жилищу хронического алкоголика. Никто из них не думал, как важен для Карамазова его образ — чудаковатого редактора, работающего в странном издательстве, бережливого и замкнутого, способного вечерами сидеть под сиянием голой лампочки и аккуратно править тексты. «Корректор»… что ж, прозвище не хуже иных. Да, он аккуратен. Он очень кропотлив в работе. Он ценит свое здоровье. Он романтик и потому одинок…

Какая прекрасная обертка, прикрывающая его основную работу.

Илья тихонько, по-детски, заныл, колотя стену.

Уснуть надо! Уснуть! Услышать тьму!

В прихожей задребезжал звонок. Илья вздрогнул, метнулся взглядом по комнате. «Кедр», вычищенный и перезаряженный…

КОГДА Я УСПЕЛ?

лежал на столе, поверх какой-то рукописи.

Илья схватил оружие, безумным взглядом окидывая комнату. Распахнул ящик стола, втиснул туда автомат, при сравнении с которым хваленый еврейский «Узи» расплавился бы от стыда.