Ощупывая слона

Эти полтора года оставили о себе очень приятные воспоминания: каждый день утром надо было сесть за компьютер, прочесть свежие новости и быстро написать что-то вроде эссе. Как всякая рутинная работа, это дисциплинирует — и я до сих пор вспоминаю те времена с ностальгией. В память о них я помещаю здесь несколько материалов: статью об Антоне Носике (надо же ее куда-то приткнуть в этой книге), три больших текста, сделанных для журнала «Амадей» «по мотивам» моих публикаций в «Газете»/«Вестях», и, наконец, заметку, написанную мною после закрытия «Вестей».

Как можно видеть, по жанру большинство материалов являются комментариями, так что собственно комментариев на сей раз будет немного.

1. Антон Носик

Держать по ветру, или Легенды об Антоне Носике

«Неофициальная Москва», осень 1999 г.

Никогда не подозревал, что так чудовищно трудно писать статьи про старых знакомых.

Уже час я пытаюсь придумать, с чего бы начать статью: «Самый известный интернет-журналист Антон Носик родился в хорошей семье…», «Про молодость Носика ходят легенды…», «Когда я впервые увидел на кухне Димы Ицковича Антона, он…» или вот еще: «Не так-то легко учуять приближение славы…» (с намеком на фамилию героя и имя главного редактора НМ). За это время я скачал себе пару звуковых файлов в МРЗ-формате, связался с Носиком по Аське, чтобы уточнить ряд деталей («Как лучше назвать твою маму: славист, балканист, филолог или культуролог?» — «Старший научный сотрудник ин-та слоноведения и вулканистики, с начала 1990-х возглавляет Центр еврейского образования «Сефер»), позвонил по телефону, скачал новый скин к WinAmp'y… короче, ничего не придумал и решил написать все варианты сразу.

Итак: самый известный интернет-журналист Антон Носик родился в хорошей семье.

Отец — Борис Носик, автор первой русской биографии Набокова и Швейцера, отчим — самый известный в мире современный русский художник Илья Кабаков, мать — славист Вика Мочалова. В результате все детство Антона прошло среди московской богемы, и примерно к его тридцатитрехлетию известный искусствовед Иосиф Бок-штейн смог написать воспоминания, условно называемые «Когда был Носик маленький»:

Антоша всегда был вундеркиндом, это как-то было понятно всем окружающим. Я осознал это, когда наблюдал за тем, как восьми лет от роду он писал бесконечные романы на русском, английском и французском языках. Ввиду дефицита бумаги в 70-е годы Вика, Антошина маменька, вынуждена была вставлять в пишущую машинку рулоны туалетной бумаги, которая, впрочем, тоже была в дефиците.

И дальше — тоже по лучшим канонам жанра: «Его комментарии всегда ставили взрослых в тупик», «непринужденное обхождение стало важным качеством взрослеющего Антоши» и так далее.

Про многих можно такое вспомнить, но мало про кого есть кому вспоминать.

Про молодость Носика ходят легенды, которые не всегда удобно предавать гласности.

Антон учился в медицинском, пил водку и интересовался девушками… из этих компонентов нетрудно составить гремучий коктейль. В результате, получив диплом хирурга, Носик подался в Израиль, где из врача превратился в журналиста.

Писал тогда Носик про экономику, и весь русский Израиль зачитывался его статьями. Одна из легенд гласит, что Антон сорвал израильским банкам план выдачи жилищных ссуд русским иммигрантам, развернув в прессе разъяснительную кампанию: мол, недвижимость все равно подешевеет, а вас, пользуясь бумом, обдирают как липку. Во всех версиях легенды ему предлагают огромные деньги, чтобы он прекратил писать свои статьи; деньги он либо берет, либо нет, но статьи продолжает писать все равно. Счастливый финал: часть иммигрантов ссуду не берет, недвижимость, вместо того чтобы подешеветь, дорожает в несколько раз. Пострадавшие, разумеется, считают Носика виноватым в их несчастьях. Как обтекаемо написал еще один израильский экс-патриант Александр Шерман, «прогнозы не оправдывались, но Носика любили все равно».