Ошибка юной Анны

Двор Ирининого дома был заставлен автомобилями так плотно (субботний вечер), что подъехать к подъезду не было никакой возможности, поэтому такси остановилось на углу. Александр расплатился и попросил водителя подождать одну-две минуты, сказав, что проводит даму и вернется, но в этот момент Ирина легонько дернула его за полу куртки. Александр понял намек и отпустил водителя.

– Давайте поднимемся ко мне и поговорим, – сказала Ирина, когда такси отъехало. – Не подумайте чего… Просто мне кажется, что я должна рассказать вам правду.

– Хорошо. – Александр и сам не прочь был бы узнать правду. – Только почему мы опять на «вы»? Вам так удобнее?

– Да мне все равно, – пожала плечами Ирина. – Можно и на «ты». Это я, наверное, от смущения. Если бы вы знали, как мне сейчас стыдно…

Голос ее предательски задрожал.

– Все нормально, – поспешил заверить Александр. – Давай поднимемся и поговорим. Стыдиться тебе нечего, ты ничего такого не сделала. Ну, поплакала на улице, с кем не бывает? Все плачут, это совершенно естественно, я как доктор говорю.

– Ты же пластический хирург, а не психиатр, – Ирина сделала попытку улыбнуться, но улыбка не получилась – губы дрогнули. – Откуда тебе знать, естественно плакать или нет?

Александр так и не сказал Ирине, что работает именно пластическим хирургом. О медицине они разговаривали, если можно так выразиться, «абстрактно», касаясь самых общих тем. Догадки продолжали подтверждаться.

– Во-первых, студенты-медики, независимо от их будущей специальности, изучают все болезни – от кожных до глазных. Во-вторых, ты, кажется, пригласила меня в гости?

– Да, конечно, – спохватилась Ирина. – Пойдем.

Двор ее дома был заставлен не самыми дешевыми автомобилями, – Александр не заметил ни одного представителя отечественного автопрома, исходя из чего предположил, что в доме живут солидные, обеспеченные люди. Но подъезд при этом оказался грязным, с исписанными от пола до потолка стенами. На входе Александру бросилась в глаза ужасающая не столько смыслом, сколько своей безграмотностью надпись «Fook ju, bebi». Писавший явно был из тех грамотеев, которые делают четыре ошибки в слове «еще». Лифт оказался под стать подъезду – обшарпанный, разрисованный, половина кнопок выломана или сожжена. Ирина нажала на кнопку шестого этажа, – они поднялись и оттуда спустились на пятый, кнопка которого отсутствовала.

– Дом у нас не очень, – извиняющимся тоном сказала Ирина, вставляя ключ в замочную скважину.

«Да, у вас здесь брутально», – едва не вырвалось у пораженного подъездно-дворовым контрастом Александра, но он вовремя спохватился и сказал:

– Вполне нормальный дом.

– Был, – вздохнула Ирина, поворачивая ключ. – Когда-то здесь жили научные работники, он так и назывался в обиходе «дом науки», а сейчас живет разный народ. Я всегда поражаюсь людям, для которых мир и все правила бытия заканчиваются на пороге их квартиры. Что происходит дальше – их уже не интересует…

Ирина, казалось, окончательно пришла в себя. Усадила Александра на диван в обставленной в духе минимализма гостиной (кроме дивана здесь были два кресла, журнальный столик и большой телевизор на стене), ушла ненадолго на кухню, вернулась с чайником и чашками на подносе, затем принесла сахарницу с рафинадом, вазочки с конфетами и печеньем. Александр не хотел ничего, кроме как поговорить, но хлопотам не препятствовал. Обыденные, рутинные дела помогают восстановлению душевного равновесия – пусть Ирина хлопочет, если ей этого хочется. Пока ее не было, он разглядывал натяжной потолок, который благодаря хаотически разбросанным по нему точечным светильникам напоминал карту звездного неба. Александру даже удалось углядеть Млечный Путь.

Усевшись в кресло напротив Александра и разлив по чашкам чай, Ирина вдруг вскочила и унеслась на кухню. Вернулась с початой бутылкой «Мартеля» и двумя бокалами.

– Для восстановления душевного равновесия и налаживания взаимопонимания, – сказала она.

Пригубили коньяк, посмотрели друг на друга, помолчали.

Александр ждал, что Ирина начнет рассказывать, а она, видимо, все никак не могла собраться с духом.

– Хотела показать вам фотографии, но передумала, – наконец начала она. – Поняла, что снова разревусь и ничего не расскажу. Я – двоюродная сестра Ани, но она была мне ближе, чем родная. Обе мы – единственные дети в семьях, больше ни братьев, ни сестер… То, что я старше… была старше… нашим отношениям не мешало… Ну, может, мешало когда-то в детстве, когда эта разница выглядела огромной, а потом уже нет… Ты не представляешь, что со мной было, когда я узнала об Аниной смерти. О-о-о! Я чуть в петлю с горя не полезла. Без преувеличения, уже прикидывала, выдержит меня труба, которая над ванной проходит, или нет…

По тому, как Ирина говорила, Александр чувствовал, что она нисколько не преувеличивает, действительно все так и было.