Ошибка юной Анны

Закономерный, в сущности, вопрос. Человек имеет право знать, кто его любит и кто не любит.

– Доктор Ярославцев! – ответила пациентка. – Он мне сам об этом сказал!

Не очень умный поступок, можно даже сказать – откровенно глупый. Но что поделать, человеку захотелось высказаться.

Гаспарян пожаловался директору клиники. Босс пришел в ярость. Он не терпел, когда сотрудники позволяли себе что-то «лишнее» с пациентами – выносили сор из избы, плохо отзывались о других сотрудниках, устраивали пререкания между собой в присутствии пациентов и все такое прочее. Не терпел совершенно правильно, поскольку от такого поведения происходят одни только неприятности. Достаточно вспомнить хотя бы, с чего в клинике «Палуксэ» начался весь сыр-бор – из-за чересчур языкатой операционной медсестры. И примеров таких очень много – один другого неприятнее.

Босс наорал на Ярославцева и отправил к Ларисе, писать заявление об увольнении по собственному желанию. Лариса усадила Ярославцева пить чай, а сама пришла к Александру, у которого как раз сидел и заканчивал возмущаться Гаспарян.

Закончив возмущаться, Гаспарян вернулся в свое обычное спокойно-флегматичное состояние, и стало возможно вести с ним диалог. Минут через двадцать он согласился помириться с Ярославцевым. Примирение состоялось в кабинете у Александра. После примирения Александр прочел обоим короткую лекцию по проблемам врачебной этики, оставил их переваривать и обсуждать услышанное, а сам пошел к боссу.

Босс, как и ожидалось, проявил достойную восхищения несговорчивость.

– Если он не хочет писать по собственному, то вылетит по статье! Я не собираюсь держать в своей клинике врача, который позволяет себе унижать своих коллег перед пациентами. Сегодня он Гаспаряна охаял, завтра меня! Пусть убирается к черту!

Дождавшись, пока Геннадий Валерианович окончательно выпустит пар, Александр объяснил ему, что конфликт исчерпан, что Гаспарян и Ярославцев уже, наверное, приступили к братанию, которое явно будет продолжено где-нибудь за пределами клиники, и убедил обойтись без увольнений.

Все вроде бы закончилось хорошо, наилучшим образом, но, несмотря на это, испорченное настроение не спешило улучшаться, и, вообще, на душе было как-то пакостно. Ничто так не изматывало Александра, как участие в конфликтах, пусть даже и в роли миротворца. Какое-то эмоциональное опустошение наступило, опустошение, к которому примешивалась досада – ну взрослые же, разумные люди, зачем так себя вести?

Погода тоже не радовала – серая слякотная хмарь, затянувшаяся борьба зимы с весной. Приехав домой, Александр понял, что есть ему совсем не хочется, а вот горячего глинтвейна с пряностями, медом и малой толикой вишневого сока он бы выпил с удовольствием.

Что может быть лучше горячего вкусного глинтвейна и общения с любимой, пусть даже и удаленно, по скайпу? Пообщаться с Августой было просто необходимо. Как бальзам на душу.

– Чем занимаешься? – первым делом спросила Августа и, заметив на столе перед Александром бокал с глинтвейном, добавила: – Пьянствуешь в одиночку?

– Вроде того, – усмехнулся Александр. – Погода располагает. Промозглая.

– Было бы желание, а погода расположит, – строго сказала Августа. – Вино-то хорошее?

– Нормальное, – скромно ответил Александр; вино на самом деле было таким, не коллекционным, но и не напитком класса «бурда из пакета». – Не из тех, про которое можно рассказывать с упоением. Но вполне сносное.

– А ты умеешь с упоением рассказывать о вине? – восхитилась Августа. – Почему я никогда не слышала этих рассказов? Как ты это делаешь?

– Как профессиональный сомелье. Хочешь, научу тебя красиво рассказывать о винах? Это быстро, пяти минут с лихвой хватит.

– Хочу! – Августа уперлась локтями в стол, сцепила пальцы в замок под подбородком и приготовилась слушать.

– Первым делом я бы сказал, что платье вина янтарного цвета, если вино белое, и рубинового, если оно красное, – начал Александр. – Розовому вину подойдет определение «нежно-рубинового».

– Разве у вин бывают платья? – удивилась Августа.

– Бывают, – тоном знатока подтвердил Александр. – Платье – это цвет и вообще вид. Нальешь в бокал, смотришь на свет и говоришь о платье… Отмечаешь оттенки, прозрачность, блеск. Короче говоря, выпендриваешься, как можешь, а затем переходишь к аромату. Аромат у хорошего вина просто обязан быть стойким, насыщенным и должен манить куда-то или на худой конец затягивать.

– Куда?