Ошибка молодости

Только своей дочери Милке бабушка приезжать на дачу запретила – в ближайшее десятилетие. Да та и не особенно рвалась: ее новый муж был из Абхазии, и отпускной сезон они проводили на берегу Черного моря, в Сухуми, у родственников. Так что Милка не горевала.

* * *

Софьино детство и юность прошли без особых потрясений – впрочем, как и у остальных детей, родившихся в начале шестидесятых: сад, школа, музыкалка. Институт – педагогический, по стопам матери. Соня была тихой, послушной и непритязательной. Американских джинсов не требовала, ногти голубым лаком не красила, в подъезде не курила и по дискотекам не моталась.

А вот на четвертом курсе тихоня Соня закрутила роман. С одногруппником из Ижевска. Парень был довольно видный – светлоглазый и темноволосый. Росту огромного, под два метра. Спортсмен. Учился он слабовато и постоянно был под угрозой вылета. Комсомольская ячейка постановила: взять на поруки студента Ильина. Поручили Соне – не как самой ответственной и толковой, а как той, которая не может отказать. Другим девчонкам было не до нерадивого великана. Тоже мне – жених! Койка в общаге и пустота в голове.

Занимались в общежитии. Вот только чем? Вопрос. Через четыре месяца тихушница Соня поняла, что попалась. Было так страшно и гнусно, что просто не хотелось жить. Она и представить себе не могла, как скажет обо всем этом ужасе родителям. Дедуля точно – не переживет. А папа? Чтобы его любимая и приличная дочь Соня смогла совершить такое?

Нет, лучше не жить.

Пока она продумывала способы ухода из жизни и в перерывах блевала в туалете, виновник трагедии, великан Ильин, ни о чем не подозревал. Впереди маячило очередное отчисление. И, как следствие, отъезд на родину, в Ижевск.

А там маман с новым мужем и новым ребеночком. Плюс армия. А такого амбала сразу в стройбат. Или в десантуру. Или в Афган – еще не слаще. Но тут подоспела Сонина подружка в роли доброй вестницы. И объяснила ему ситуацию.

– Сонька беременная, ты козел, ума нет. Здоровый, но тупой. Эта дура хочет спрыгнуть с моста. А я на тебя покажу. Говорю честно. Чтобы знали, сволочи! А то все мы, бабы! – И она вытерла маленькой ладонью злые слезы.

Было понятно – подружка тоже из пострадавших.

Ильин прикинул: а, собственно, почему бы и нет? Девка тихая, спокойная. Гулять точно не будет – на ум пришла его непутевая мамаша и старшая сестра. Семья приличная, интеллигентная. А главное – прописка! Ильину не надо будет возвращаться в Ижевск к ненавистным родственникам.

Короче, пришел к этой дурочке с повинной, а она в рев – от счастья и от того, что самоубийство, судя по всему, отменялось.

Ильину ее стало жалко, и даже как-то сердце трепыхнулось. Он, как всякий большой и физически сильный человек, был из жалостливых и сентиментальных.

Сыграли свадьбу и подарили молодым однокомнатный кооператив в Черемушках. Ильин о таком и не мечтал. Тесть отдал ему старенькие «Жигули», Соня писала за него конспекты. Институт он окончил – с горем пополам. И еще с радостью. Потому что на свете уже была дочка Машка.

Абсолютная ильинская копия!

Так природа извинилась перед женской половиной этой семьи.

Машка была писаной красавицей с первых дней своей жизни и с каждым годом становилась все краше и лучше.

У нее были отцовские бездонные глаза, золотые кудри деда, элегантность и утонченность прадеда. У нее было все. Все, чем может одарить капризная природа в зависимости от своего настроения. А настроение у нее, природы, судя по результату, было в тот момент замечательное.

Ильин оказался неплохим мужем: не вредничал по пустякам, не занудствовал. Жалел – а мы помним, он из жалостливых – болеющую тещу и бегал в аптеку. Смастерил бабушке Аннете скамеечку под ноги, для удобства просматривания телепередач.

Помогал тестю с машиной – он был толковый в технических вопросах. Возил старика инженера в санаторий и навещал в больнице. Отвечал за продовольствие в голодные времена – «доставала» был из него ловкий.

К жене относился с почтением: видел, как относятся к женщинам в этой семье. Налево его не тянуло. Ну, было так, пару раз, и то – ерунда, не о чем говорить. Пить не любил, помнил своего пьющего папашу, никогда не забывал его отъявленного скотства.

А свою красавицу дочку обожал до сердечной дрожи! Просто до невменяемости и какой-то патологии, что ли.

* * *

Машка ходила по земле так, словно крутила фуэте – будто слегка парила.

Училась она шутя. Не то чтобы с интересом, а просто все ей давалось без усилий. Над уроками не корпела, на занятиях могла спокойно читать под партой любимую книгу, а поднимет озорницу учитель и задаст вопрос, чтобы застать врасплох, – не тут-то было. Машка затормозит всего лишь на секунду, чуть сдвинет свои соболиные брови, чуть прищурит небесные очи и… Выдаст ответ. Разумеется, правильный и предельно точный.