Ошибки в оценке науки, или Как правильно использовать библиометрию

Несмотря на то что научное поле на протяжении своей более чем трехвековой истории не прекращало стремительно расти, его базовая структура все это время оставалась относительно стабильной[191]. В последние же двадцать лет она подверглась целому ряду радикальных изменений. На данный момент крайне сложно оценить их долгосрочные последствия. Мы все еще не вышли из переходного периода, характеризующегося экспериментами с различными способами распространения научных результатов: публикация препринтов в «открытом доступе» в онлайн-архиве, практики открытого (неанонимного) рецензирования, комментарии к статье после ее опубликования, рецензирование по «ускоренной процедуре» и многое другое. Но как можно видеть на примере репозитория

ArXiv, созданного в начале 1990-х годов для хранения электронных публикаций по физике, не все дисциплины могут следовать одной и той же модели. Фальсификация медицинских открытий, не прошедших процедуры рецензирования, будет иметь гораздо более опасные последствия для общества, чем, например, неожиданное заявление физиков о том, что они наблюдали случай, когда нейтрино двигался быстрее скорости света[192]

. Осенью 2011 года эта впечатляющая, хоть и ошибочная новость несколько дней будоражила социальные сети и блогосферу, однако этот промах не мог иметь существенных последствий для жизни общества.

Ясно одно: настоятельное требование скорейших результатов — и более быстрой их оценки — не может не вызвать ответной реакции со стороны ученых. Так, возникло движение за «медленную науку»[193], манифест которого гласит, что «уже не одно столетие единственно возможной наукой была медленная наука». Сторонники движения подчеркивают, что «общество должно дать ученым необходимое им время, а главное, сами ученые должны свободно распоряжаться своим временем для размышлений, ‹…›, чтобы переваривать информацию ‹…›, чтобы преодолевать взаимное непонимание, особенно в деле восстановления потерянного диалога между гуманитарными и естественными науками». И только время покажет, смогут ли ученые, все лучше осознавая механизмы, приведшие к пагубным для их исследований изменениям, добиться того, чтобы методы оценки, превратившие их научный продукт в простую «единицу отчета», были заменены иными методами, более адекватными самой природе науки. Ведь наука, как это подчеркивается в манифесте, «развивается неравномерно, резкими скачками и непредсказуемыми прорывами, и в то же самое время она ползет по очень медленной временной шкале, что тоже имеет право на существование и чему следует отдавать должное».

Олеся Кирчик, Ив Жэнгра, Венсан Ларивьер. Глобализация научной коммуникации: «Аномальный» кейс России?[194]

Самым заметным изменением в устройстве мировой науки, по времени примерно совпавшим с разрушением советского блока, стало всеобщее и окончательное утверждение английского языка в качестве глобальной lingua franca научной коммуникации. Эта перемена отчасти отражает сдвиги в мировой политике и экономике, отчасти — собственную долговременную динамику производства науки и издания научных журналов. Исследованию тех напряжений, которые порождает тренд языковой унификации для крупных национальных научных систем — на примере России, а также размышлению о некоторых особенностях этого кейса и посвящено настоящее эссе.

Последние тридцать лет ознаменовались тем, что как отдельные академические институции, так и правительства стран стали ощущать нарастающий императив интернационализации. Причем это давление испытывают на себе не только развивающиеся, но и развитые в экономическом и научном отношении страны (такие, как Германия или Франция, Япония или Италия). Россия не является здесь исключением, хотя присоединилась к этому тренду позже многих других стран. К настоящему времени сформировался более или менее стандартный набор инструментов научной политики, направленных на интернационализацию национальной академической системы (наем иностранных профессоров и научных сотрудников, международное сотрудничество, стимулирование притока иностранных студентов, увеличение международной заметности научной продукции и т. д.). Несмотря на это, значение самого термина «интернационализация» до сих пор остается довольно смутным. Чаще всего этот термин ассоциируется с идеями мобильности, многонационального сотрудничества, а также с первоклассным уровнем исследований (excellence).