Ошибочный адрес (сборник)

Она подбежала к столу главного конструктора и выдвинула ящик. В нем лежала большая готовальня и несколько остро отточенных карандашей. В растерянности Лена дотронулась до готовальни и приподняла ее. Тяжесть готовальни была неестественной. Вдруг Лена услышала, шипящий звук. Она наклонила голову к готовальне. Звук исходил оттуда. Замешательство ее кончилось. Лена схватила готовальню и, держа ее на вытянутых руках, бросилась к выходу.

Она бежала в сторону опытного поля, подальше от заводских корпусов. Пробежав несколько десятков метров, почувствовала, что дальше двигаться не может, бросила готовальню насколько могла вперед и упала. Несколько человек подбежали к девушке. Лену подняли на ноги, спрашивали, что произошло, но она только тяжело дышала, уронив голову на грудь седоусого вахтера.

Там, куда Лена швырнула готовальню, показалось голубоватое сияние и вспыхнуло ослепительное пламя, разбрасывая вокруг тысячи искр.

Против входа в комнату Чуева находилась фотолаборатория. Через небольшое окошечко с красным стеклом можно наблюдать за комнатой, если дверь в нее открыта. Подготавливаясь к засаде в доме Чуева, уехавшего утром в колхоз, Ершов и Голиков сняли с петель дверь комнаты и поставили ее в кухне.

Как только немного стемнело, они прошли в лабораторию и заперлись. В доме было тихо. Разговаривали шепотом.

Оба впервые участвовали в подобной операции и чувствовали себя напряженно. В лаборатории пахло сыростью и химикалиями. Помещение, видимо, не проветривалось.

Прошло с полчаса. Ершов, стоявший у окошечка, заметил луч карманного фонаря, приставленного снаружи к стеклу окна комнаты. Луч обшарил стены, несколько задержался на проеме двери и погас.

— Пришли, — шепнул Ершов. Голиков приблизился к окошечку, и Ершов почувствовал на своей щеке его тихое дыхание.

Прошло минуты две или три. Звякнуло стекло, послышался слабый треск, рама распахнулась, и неизвестный показался на подоконнике. Слышно было, как он спустил на пол ноги и закрыл раму. Затем скользнула по проволоке штора, закрывшая окно, и зажегся фонарик. Невозможно было разглядеть проникшего в комнату, ясно было только, что человек небольшого роста. Но вот рука, державшая фонарь, изменила положение, и луч выхватил из темноты лицо. Ершов узнал Бочкина. В темноте лейтенант схватил руку Голикова и крепко пожал ее. Это значило: все в порядке.

Бочкин, освещая перед собой фонариком, осмотрел выход из комнаты, посветил в коридор, потрогал за скобу дверь фотолаборатории и вернулся. Действовал он спокойно. Подойдя к письменному столу, опустился к ящику.

Было слышно, как шлепаются выбрасываемые на пол журналы. Вот Бочкин слабо вскрикнул и поднялся на ноги. В руках у него был какой-то журнал. Он положил его на стол и, освещая страницы, стал перелистывать. Долго и внимательно старик что-то рассматривал, потом поворчал себе под нос и минуты две, сидел задумавшись. Затем принялся осматривать письменный стол, книжные полки, заглянул даже в футляр стенных часов, вставал на стулья и смотрел за картинами.

Поиски скоро утомили Бочкина. Он сел в кресло перед столом, сидел некоторое время неподвижно, а потом начал водить лучом фонаря по стенам комнаты, потолку. Когда луч касался его лица, видно было, насколько оно расстроено. Судя по всему, Бочкин отчаялся в чем-то и опять взялся за журнал, рассматривая все одну и ту же страницу.

«Что он там увидел?» — недоумевал Голиков.

— Начали, — шепнул Ершов, и рука его потянулась к задвижке двери лаборатории.

Когда в кабинете вспыхнул свет, Бочкин даже икнул от неожиданности и выронил на пол фонарик.

Голиков между тем взял со стола журнал, который с таким вниманием рассматривал Бочкин. Это был пожелтевший от времени номер «Фотографических новостей» за тысяча девятьсот двенадцатый год. Журнал был раскрыт на странице, которую занимал снимок группы лиц, сфотографированных при посещении фотовыставки одним из членов царского семейства. Среди фамилий под снимком была и фамилия Бочкина Е. Г.

Адамс условился встретиться с Бочкиным на Советской улице около кинотеатра «Звезда». Сюда старик должен был прийти с тем, что ему удастся достать в доме Чуева. Не случаен был выбор Адамса — Советская улица самое высокое место, а из сквера от кинотеатра отлично видна восточная часть города.

Адамс стоял в тени, прислонившись к рекламному щиту, беспрерывно курил и с раздражением посматривал на оживленных людей, толпившихся у ярко освещенного входа в кинотеатр. Истекли все положенные сроки, а грандиозный пожар на номерном заводе, который он рассчитывал увидеть отсюда, не начинался. Вместо моря бушующего огня тысячами спокойных электрических огней сверкали улицы.

Разговор двух мужчин о каком-то происшествии у номерного завода заставил Адамса на шаг приблизиться к ним, но ему не удалось услышать дальнейших слов — их заглушила веселая музыка, раздавшаяся из репродуктора как раз над его головой. В смятении Адамс посмотрел на часы — истекло и время, назначенное Бочкину.