Осиное гнездо

— Как только коммунизм приказал долго жить, царствие ему небесное, наши крепостные отказались выходить на работу. Да и раньше было не лучше. Стоило мне отлучиться на денек по делам, они тут же узнавали, что я отсутствую или нахожусь под мухой, и тогда тайком проникали на фермы доить коров. Придет, бывало, машина, чтоб молоко для народа увезти, в детские садики там доставить, или работникам исполкома, а у меня — шаром покати: никакого молока нет. Если ведро наберется — хорошо. Приходилось это молоко водой разбавлять, честно признаюсь: ведро на ведро, но этого было мало, а когда два ведра воды бухал, вы товарищ Бурбуркела ругались на меня, помните: что у тебя такое молоко синее и выхлопной трубой пахнет? — спрашивали вы, — так или нет, товарищ Бурбуркела?

— Потому что ты — прохвост, — сказал Буркела.

— Так вот, мало того, что молоко стали похищать из вымени коров, — продолжил Бородавко, не обращая внимания на реплику Буркелы, — так крепостные настолько осмелели, что и на живность стали претендовать. Короче, до недавнего времени, до того, как мне сказали, что состоится важная встреча с товарищем Дископадлюкой, у меня оставались две коровы в наличии и две телки шестинедельного возраста. Коровы я продал, телок задавил на сегодняшний шашлык, так что, как говорится, сам гол как сокол. А тут жена почувствовала недомогание, решила к врачу обратиться, а врач говорит: платите. «За что?» — спрашивает жена. «За осмотр. За то, что вы у меня драгоценное время отнимаете. Смотрите, какая в коридоре очередь. Вы что — того?» Я вспылил, нет, я позеленел от злости — и к вам на прием, Дископадлюка. Так милиционер, что стоит внизу протягивает лапу и говорит: десять долларов за вход, иначе не пропущу. Что это такое? Вы можете мне ответить? Да и сегодняшняя встреча не дешево обойдется, как мне сказали коллеги.

— Заканчивайте, товарищ Бородавка! — потребовал Дискалюк. — И не искажайте мою фамилию Это хулиганство. Это оскорбление моего достоинства и чести.

— А вы мне рот не затыкайте, товарищ зам президента. Или вы забыли, что у нас свобода? К тому же я не Бородавка, а Бородавко. И вам не мешало бы правильно произносить фамилии своих подчиненных. Так вот, я хочу продолжить…

— Уже пять часов, господа… или мы будем до двенадцати часов ночи переливать из пустого в порожнее? — спросил Дискалюк.

— Заканчивай, господин!

— Заканчивай, мурло!

— Все равно толку не будет, — требовали коллеги.

27

Бородавко сел, насупился. Последняя реплика охладила его пыл. Действительно, все совещания, семинары, встречи, пленумы никаких результатов не давали. Переливание из пустого в порожнее — вот что характерно для всякого совещания. Не слишком ли он вольно вел себя сейчас? Этот Дископадлюка злопамятный товарищ, наверняка начнет мстить.

Но Дискалюк уже подходил к трибуне с блокнотом и огрызком карандаша, чтоб подвести итоги.

— Товарищи, господа! До чего непривычно это слово! Так вот, на последнем съезде нашей партии, простите… согласно последних установок правительства и указов президента мы… должны удержаться на плаву хотя бы временно. У нас нет частной собственности на землю, но и ничего не сказано относительно захвата заложников, простите, захвата земли. Нельзя ограничивать свободу крестьянина, который годами стоял в очереди, чтобы получить свои законные пятнадцать соток на строительство дома. Тут мы, как говорится: руки вверх. Нет никаких указаний относительно дотации колхозам. Очевидно нет денег. Я понимаю, что без дотации вам не выжить и следовательно, вы начнете потихоньку вымирать. Хотя и нет указаний, чтобы вас душить. Сами умрете. Это ленинская идея не выдерживает испытание временем. Теперь главным на селе становится председатель сельского совета. На протяжении семидесяти лет советской власти сельские советы по существу ничего не значили, никакой власти не имели. Это было отступление от ленинских норм. Теперь, значится, есть указание, вернуть им всю полноту власти. Отныне не колхозные мерщики, как это было раньше, а землемеры сельских советов будут наделять крестьян земельными участками, вас от этой обязанности избавляют.

— Безобразие! — загудели председатели колхозов.

— Не гудите, товарищи — господа! это указание сверху.

— Мы просто возмущены. Ведь это нашу колхозную землю начнут раздавать.

— Не потерпим! — произнес Чаус.

— Не допустим! — громче всех кричал Божко.

— Я солидарен с вами, господа председатели и от вашего имени собираюсь поехать в Киев на прием к президенту, но не с пустыми руками… сами понимаете, — сказал Дискалюк с тонким намеком на толстое обстоятельство.

— В ваших карманах должна быть зелень! — сказал Юрий Николаевич.

— В карманах не поместится. Озеленять Президента опасно и стыдно, а вот тех, кто его окружает — надо, иначе будешь три года ждать очереди. Теперь по медицинскому обслуживанию. У государства нет денег на содержание медицинских учреждений, они на самоокупаемости, вот почему им теперь надо платить. Короче: каждый живет как может. Надо к этому привыкать. У меня все, — заключил Дискалюк.