Осиное гнездо

Я сообразила, что Прокопенко подумал, будто у меня в руке его пистолет, и от этого мне стало одновременно и легче, и обиднее.

Хорошо, что он случайно проговорился, что у него с собою нет оружия, но плохо, что я не сумела найти ствол. Непростительно, Таня, прослабила.

— Я хочу, чтобы вы мне честно ответили на несколько вопросов, потом мы придем к общему мнению, и я уйду отсюда. С кассетой, разумеется. Она мне станет гарантией, что вы будете соблюдать наше соглашение, к которому мы сейчас должны прийти.

Вова Прокопенко молчал и смотрел на меня, ожидая продолжения.

Я уселась удобнее и спросила:

— Итак, вопрос первый: что вам нужно от Антонины?

— А кто это? — Вова честно поднял глаза к потолку и наморщил лобик. — Не помню такую.

Я левой рукой зацепила со стола несколько фотографий и бросила ему. Он, поймав их на лету, поднял на меня удивленные глаза:

— Как ты ее назвала? Антониной?

— А как ты предпочитаешь сам ее называть? — быстро спросила я, переходя для удобства общения на «ты». Тем более что Вова первый начал.

— Да никак, — Вова пожал плечами, — я и не знаю, как ее имя. И фамилию, кстати, тоже.

— Как романтично! — восхитилась я и едва не захлопала в ладоши. — А теперь расскажи мне про любовь с первого взгляда!

Вова сложил фотографии стопочкой, покачал их на ладони и вздохнул:

— Это она тебя нашла и попросила наехать на меня?

— Пять с плюсом тебе за сообразительность. — Я кивнула и поторопила его: — Ты мне не ответил: что тебе от нее нужно?

— Да, в общем-то, ничего. — Вова осторожно покосился на мой пистолет и пересел на стуле так, что вес его тела перенесся на ноги. Это могло означать подготовку к прыжку.

Я словно случайно пересела чуть дальше и снова повела стволом.

— Сядь свободнее, не напрягайся, — посоветовала я ему и продолжила свой маленький допрос — Зачем ты тогда ходишь за нею, как беспокойная тень папы Гамлета?

Помолчав и отклонившись к спинке стула, Вова начал медленно говорить:

— Она приезжая. Это сразу же видно. Ну что мне тебе рассказывать. Девушка одинокая, мало кого знает в этом городе, ее мало кто знает. Денег у нее нет, — он бросил на меня быстрый взгляд, — по крайней мере видно, что они ей нужны. Мне показалось, что она может пойти в наш бизнес… Если ей поставить условия соответствующие…

Я переварила то, что услышала. Если добавить сюда уточнение: не «может пойти в этот бизнес», а заставить ее это сделать, то получалось вполне логично. Но мерзко.

— Мне кажется, я тебя поняла, — ответила я ему, — ты — мерзавец, сволочь, негодяй.

— Ну и что? — счастливо улыбнулся Вова. — Разве это мешает мне быть хорошим человеком?

Я даже не нашлась что ответить на этот парадокс.

— Ты оставишь ее в покое, мерзавец, — сказала я, — ты меня понял?

Вова кивнул:

— Деваться мне некуда. Конечно, понял. Вопросов нет.

— Это хорошо, — одобрила я его готовность, — а сейчас ты, мерзавец, звонишь по своему сотовому Степе Онучину и говоришь ему, чтобы он уходил со своего поста к чертовой матери.

— А откуда ты… — Вова Прокопенко удивленно взглянул на меня и, нахмурившись, замолчал, не закончив фразы.

— Звони, сволочь! — рявкнула я. — И не вздумай со мной шутить. Уж что-что, а десять суток я тебе запросто смогу обеспечить… если сама не пристрелю раньше, — закончила я тихим голосом и поняла, что мне этого очень хочется.

В этот момент во входную дверь позвонили. Мы с Вовой вздрогнули одновременно.

Вова показал глазами на дверь.

— Видно с улицы, что у меня свет горит, — пробормотал он, — придется открывать.

— Вован, цыпочка! — послышался громкий шепот от двери. — Это Бутман пришел! Открывай, базарчик есть!

— Скажи ему, чтобы он подождал! — распорядилась я. — И звони быстрее, вы мне все уже надоели до смерти. Не нервируй меня, цыпа.

— Сейчас, еще минутку подожди, пожалуйста! — крикнул Вова.

Дернув шеей, он вынул из кармана брюк трубку телефона и быстро набрал номер.

— Звук на максимум, — указала я, — мне ведь тоже интересно, с кем ты будешь говорить.

Вова молча послушался. Мужской голос ответил ему со второго же гудка.

— Степа, ты? — Недослушав, что ему говорят, Вова произнес: — Уходи оттуда! Да! Прямо сейчас, — крикнул, — завтра все обсудим, все завтра!

Я протянула руку и выхватила у него из рук трубку.

Приложив ее к уху, я услыхала ноющий голос Степы:

— Воло-одь, а ночные как же мы будем рассчитывать? Я же вышел на работу, Володь! Алло! Алло!

Я отстранила от уха трубку, чтобы не слышать такой знакомый и такой противный голос Степы, и тут Вова, оттолкнувшись от стула, бросился на меня.

Я, поджав ноги к груди, скользнула влево и ударила его коленом в солнечное сплетение. Вова словно сломался пополам. Он наклонился, захрипев, и подставил мне затылок.

Упустить такой шанс я не смогла и очень точно тюкнула по этому затылочку рукояткой «макарова».

Вова рапластался на полу, и по нему было видно, что устроился он так надолго.

Я вздохнула и посчитала свою работу выполненной.

В дверь вовсю трезвонили.

— Минутку! — крикнула я, и перезвон мгновенно прекратился. Было такое впечатление, что Бутман внезапно грохнулся в обморок.