Оскал дракона (ЛП)

Моя мать вышла замуж за Рерика, когда уже носила меня, и он признал отцовство. Настоящим моим отцом был Гуннар Рыжий, я происходил от его семени, но все считали его погибшим. А потом Гуннар вернулся, к тому времени я уже появился на свет а моя мать умерла при родах, и таким образом, когда Рерик назвался моим отцом, я избежал рабства. Это и имел в виду конунг, говоря о моем неудачном рождении.

Эрик смотрел на меня, я же задержал дыхание и приготовился к новым ударам с его стороны.

— Я не хотел тебя обидеть, — продолжал он, — но именно по этим причинам и еще по другим, ты никогда не поднимешься выше положения мелкого ярла, и даже со всеми твоими женщинами, детьми, овцами и лошадьми тебе никогда не стать настоящим землевладельцем.

Эрик опять остановился, изучая мою реакцию, и я почувствовал, что воздух в комнате стал неподвижным и тяжелым, словно занавес. Мое лицо сохраняло учтивое выражение, а руки лежали на столе, и Эрик их видел. Истина заключалась в том, что он прав, кровь прилила к моему лицу, но я не мог ничего поделать, кроме как подтвердить его правоту молчанием, оставаясь неподвижным как скала.

— Твой удел — следовать за носовой фигурой, — продолжал Эрик, — и асы хранят тебя на дороге китов. А здесь, на суше...

Он замолк и сделал круговое движение кубком, словно очерчивая свои владения, расплескав вино на руку. — Здесь дела ведут несколько по-другому. Вот, например, ты заметил за моим столом христианских священников?

— Я их видел, — вымученно произнес я.

Эрик кивнул, сделал глоток вина, и со вздохом продолжил:

— Они пришли из Франкии и от Оттона Саксонского, постоянно спорят и ворчат друг на друга. Знаешь почему, ярл Орм?

— Они только и делают, что рассуждают о своем распятом боге, — ответил я, а он моргнул и мягко улыбнулся.

— Да, но не только. Сам-то ты что думаешь об Иисусе Христе?

Я ответил ему так же, как и остальным, когда меня спрашивал об этом, что не встречал такого человека. Затем добавил, что больше ничего не скажу — нехорошо злословить о распятом боге в присутствии его священников. Эрик заерзал.

— Они пришли сюда, ссорясь друг с другом и улыбаясь мне, потому что дело не только в поклонении Белому Христу, — произнес он наконец и подался еще ближе ко мне, словно хотел поделиться большой тайной.

— Они всегда приходят первыми. Потом ты присоединяешься к какому-нибудь западному королю. Союзы, богатство и власть, — прошептал он, — и священники из Франкии и Саксонии, даже из Энглиска, все они стараются принести своего Белого Христа в мои земли раньше, чем это сделают другие. Они предлагают гораздо большее, чем просто окунуться в воду. Они предлагают королевство.

— А еще они дарят на крещение белую рубаху, — ответил я с унылым видом, — или что то в этом роде, как я слышал.

Эрик криво улыбнулся.

— Быть конунгом нелегко, но иногда я думаю — хотя их подарки ярко блестят, они не стоят того, чтобы стоять на коленях в молитвах, как они требуют.

— Тогда, может, просто вышвырнуть их и совершить жертвоприношение Одину, — упрямо ответил я чуть резче, чем собирался, но Эрик просто стиснул мой локоть и мрачно покачал головой.

— На дороге китов это может показаться простым и правильным решением, — ответил он, и тут я понял, что он завидует мне, я увидел истинное бремя власти.

— Итак, у тебя при дворе находятся христианские священники, которые хотят, чтобы ты отринул веру в асов, — проворчал я, раздраженный сентиментальным речами Эрика, тем более, что по сути он был прав. — Какое отношение это имеет к нашему делу, касаемо Стирбьорна?

Конунг Эрик прищурился и еще глотнул вина.

— Ты ведь неглуп, — сказал он. — Наверняка догадываешься, что именно Лев привез серебро, на которое Стирбьорн нанял Паллига, Льота и их берсерков. Ты еще не задавался вопросом — зачем?

Теперь прищурился я, он снова оказался прав, и от этой мысли кровь опять прилила к щекам, как после слов Эрика, что я не смогу подняться выше мелкого ярла. Конунг кивнул.

— Все собравшиеся здесь христианские священники — с запада, — сказал он. — Греков здесь нет, тех, кто мог бы свести на нет все их усилия, предложив несколько иную веру и иные преимущества. У Владимира, князя Новгородского, пока тоже нет в окружении греческих монахов, поэтому мы с ним союзники. У братьев Владимира греки есть, и поэтому они — мои враги.

И тут меня осенило. Владимир Новгородский, дерущийся со своими братьями Олегом и Ярополком, отстаивал старых славянских богов, хотя в прошлом довольно терпимо относился к греческой вере своей бабки. Его братья держали при дворе священников греческой веры, но Владимир не очень-то их жаловал.

Во всем этом явно замешан Великий город. Владимир мешал Византии, ведь обращение всех русов в греческую веру — такова цель Константинополя, пытающегося устранить несговорчивого Владимира, используя его братьев. Конунг Эрик, конечно же, отправлял воинов на помощь Владимиру, и Великий город хотел этому помешать. Введя в игру Стирбьорна.

Эрик убедился, что я наконец правильно понял положение дел, и вздохнул.