Оскал дракона (ЛП)

— Я мог бы рассказать, как Тор ловил Мирового Змея, — произнес он медленно, пристально глядя на Паллига, откинувшегося на спинку кресла с той самой резьбой.

Паллиг неуверенно поерзал и поймал мой взгляд — мне хотелось, чтобы старое кресло засадило ему в зад занозу.

— Но мне кажется, — неторопливо продолжил Воронья Кость, — что историю о доблести и силе, сравнимой с силой Тора, лучше услышать, что называется, из первых рук. К счастью, здесь присутствует один побратим Обетного Братства, чью силу можно сравнить только с силой Тора.

После этих слов Финн поднялся со скамьи и раскинул руки как можно шире, словно хотел заключить всех в объятия, он повернулся и направо и налево, откуда раздавались и насмешки и приветствия; насмешки были негромкие, потому как многие слышали о бесстрашии Финна.

— Я Финн Лошадиная Голова из Скани, — объявил он и выпятил барсучью бороду. — От моего пердежа трясутся стены, а на мой член садятся драконы, словно птицы на ветку.

Я наблюдал за Паллигом, он покосился в сторону и кивнул трэллю, тот немедленно повернулся и вышел. Сейчас предстоит самое трудное, подумал я.

— Итак, Финн Лошадиная Голова желает помериться силой? — произнес Паллиг, гнусно улыбаясь, словно крыса в бочке. — Может быть, устроим борьбу на руках?

— Неужели с тобой, ярл Паллиг? — Финн произнес это с усмешкой, и Паллиг покраснеть и приподнялся с кресла. Затем он слегка расслабился и выдавил из себя улыбку.

— С моим лучшим воином, — объявил он, и словно по волшебству, этот человек вошел в зал, головы сразу повернулись к нему.

Все задержали дыхание и замерли.

Воин в кольчуге и шлеме был так высок, что ему приходилось пригибаться под балками. Великан нес топор с длинной рукоятью, это означало, что он из ближайшего окружения ярла. Топор он держал легко, будто ребенок палку.

— Стаммкель Зуб войны — объявил Паллиг, и зал наполнился восторженными возгласами его товарищей.

Паллиг взглянул на большое, плоское, каменное лицо Стаммкеля, с густой огненной бородой, перевязанной лентой, причудливый рельефный шлем великана был отделан серебром.

— Это Финн Лошадиная Голова из Обетного Братства, — продолжил Паллиг. — И он желает помериться с тобой силой в борьбе на руках.

Стаммкель хмыкнул и снял шлем, густая копна рыжих волос внезапно выросла на его голове кустом. Финн оглядел его с ног до головы и повернулся к Паллигу.

— Уверен, это какая-то ошибка, — сказал он. — Я думал, что буду бороться с его отцом.

Залу шутка пришлась по вкусу, все застучали по столам. Стаммкель, похоже, нахмурился и прищурился, было трудно разглядеть какие-либо эмоции на лице великана. Тем не менее, его голос прозвучал достаточно убедительно.

— Борьба на руках вряд ли будет честной с таким хилым соперником, — прогрохотал он, его взгляд из рыжей копны волос уперся прямо в лицо Финна. — Я бы поцеловал вместе с ним одну из Дочерей Одина, но боюсь, он испугается ее губ.

У меня засосало под ложечкой, потому что всё пошло не по плану. Но Финн даже не моргнул. В наступившей тишине Паллиг откашлялся.

— Пусть будет так, — сказал он.

Я заставил себя встать, ведь всегда надо что-то делать, пусть даже все пошло наперекосяк. Паллиг взглянул на меня в замешательстве.

— Сделаем ставку, — сказал я непринужденно. — Чтобы внести в поединок дополнительный интерес.

Зал взревел, наполнился радостными криками, люди застучали по столам в знак согласия, и поэтому Паллигу пришлось был согласиться, думаю, он уже начал подозревать ловушку, но пока еще не знал, куда поставить ногу, чтобы не попасться. Слишком поздно, подумал я — и захлопнул капкан.

— Если Финн победит, ты отдашь его мне, — сказал я, указав на Стирбьорна.

Паллигу уже слишком поздно было идти на попятную, и он перевел взгляд с меня на угрюмого юнца и обратно. Затем он уставился на Стаммкеля, тот сжимал огромный топор, словно медведь пчелиные соты в лапах. В конце концов Паллиг улыбнулся и уселся в мое старое кресло.

— А что получу я, если твой человек проиграет? — спросил он, и я, стараясь казаться спокойным, вздохнул и дотронулся до гривны ярла на своей шее. Пусть она покрыта царапинами и вся в зазубринах, но весила двенадцать унций серебра, причем без примесей; а еще это отличительный знак ярла, и не обычного, а ярла Орма из Обетного Братства. От такого приза Паллиг не мог отказаться. И я оказался прав — он облизал губы и объявил, чтобы в зал внесли Дочь Одина.

Избранный человек осторожно внес ее и замешкался. Я наблюдал, как он сдувает с нее пыль и паутину, было заметно, что ей уже давно не пользовались, видимо, потому что здесь присутствовал священник в коричневой рясе, который неодобрительно хмурился.

Избранный положил ее на скамью, и все расступились и окружили ее, уставившись на Дочь Одина; она лежала — сияющая, блестящая в свете факелов, обнаженная и богато украшенная.