Оскар за убойную роль

– Сюда смотреть, – приказал он ей и жестом указал на зеркальце. Полина послушно уставила в него свои глаза, залитые слезами. В зеркальце ей был виден острый взгляд толстого. А рукой Полины теперь зачем-то завладел сидящий справа кожаный. Он бережно сжал ее запястье обеими руками – одной словно щупая пульс, а второй нежно касаясь ладони.

– Зачем ты украла документы из сейфа? – вдруг спросил человек с переднего сиденья.

– К-какие документы? Из к-какого сейфа? – не поняла Полина.

– Кто приказал тебе украсть их? – снова спросил грузный.

– Я не знаю, о чем вы говорите, – пролепетала Полина.

– Да поедем в отделение, там с ней разберемся! – проговорил, адресуясь к толстяку, кожаный.

И тут наконец до нее дошло.

– Документы? Вы имеете в виду – на работе?

Грузный, не говоря ни слова, кивнул.

– Я н-не знаю, – быстро сказала она. – Я не брала. А при чем здесь…

– Ты знаешь, кто взял документы? – прервал ее новый вопрос толстяка.

– Н-нет…

Несмотря на то что Полина не видела его лица – только глаза в отражении зеркальца, – она чувствовала, как исходящие от него сила и воля постепенно завладевают ею.

– На кого ты думаешь – кто украл? – спросил толстяк. Он по-прежнему буравил взглядом ее отражение в автомобильном зеркальце заднего вида.

– Н-не знаю… – выдавила из себя Полина.

– Пастухов? Колпин? Садовникова? Щапов? Кого подозреваешь? – продолжал допрос толстый. А молодой-кожаный по-прежнему нежно держал Полинину руку в своих неожиданно мягких руках.

– Я не знаю… Ни на кого не думаю… – пробормотала она.

– Кто тебя снабжает наркотиками?

– Я же говорила: не знаю! Никто! Это ошибка!

– Ты Полина Павленко?

– Да!

– Зачем ты взяла документ из сейфа?

– Не брала! Не брала я ничего! – простонала она.

– Тебя попросил взять документ твой друг?

– Не-ет…

– Тебе заплатили в долларах?

– Кто? Что?.. Нет! Я не знаю.

– Похоже, чисто, – вдруг сказал кожаный, отпуская руку Полины.

– Значит, так, Полина, – промолвил грузный (в зеркальце она по-прежнему видела его глаза), – сейчас я тебя, возможно, отпущу.

Сердце ее радостно трепыхнулось.

– Но не навсегда, – внушительно сказал он.

Сердце в недоумении заледенело.

– Ты сама знаешь, – продолжал толстый, – хранение наркотиков – это тяжелая статья. Можешь до десяти лет получить. На строгом режиме.

– Это не мой наркотик! Мне подбросили! – выкрикнула Полина.

– А вот этого ты никому не докажешь, – спокойным, ровным тоном проговорил грузный. Выдержал паузу и добавил: – Поэтому, чтобы избежать камеры и тюрьмы, тебе надо вести себя паинькой.

– Это как? – спросила Полина. Ей хотелось, чтобы эти слова прозвучали с вызовом, однако получилось жалко.

– Меня интересует, – жестко продолжал толстяк, – все, что происходит у тебя на работе. И ты должна будешь информировать меня об этом. Обо всем, что творится в этой вашей «Пятой власти». Ты хорошо понимаешь меня?

– Да.

Полина всхлипнула и кивнула.

– А главное, что меня интересует, – это документ, пропавший из сейфа твоей начальницы Садовниковой. Когда документ найдется или выяснится, кто его украл, мы с тобой, Полина, расстанемся, и ты никогда больше меня не увидишь. Но сейчас мне нужно знать все, что ты заметишь или выяснишь. Ты понимаешь меня?

– Да.

– Итак, документ. И еще – твои коллеги: Колпин, Щапов, Садовникова, Пастухов, Соколова, Теплицын. Мне надо знать все, что они говорят и делают. Ты поняла меня, Полина?

– П-поняла.

– Пока даю тебе сутки. Я сам свяжусь с тобой. А если что-то срочное – вот, возьми. – И толстяк повернулся и протянул Полине карточку, где был от руки записан номер сотового телефона. Номер – и ничего больше.

Она схватила карточку, словно спасательный круг.

– И помни, кто тебя от тюрьмы отмазал, – сказал толстяк. Теперь, обернувшись, он пристально глядел на нее и уже вживую встретился с ней своим взором, настолько острым, что Полина невольно отвела глаза.

– Ты поняла меня?

– Да, – пролепетала она, не глядя на толстяка. В ней раскрывалась, будто цветок или фейерверк, огромная, мощная, буйная радость.

– Паша, выпусти ее, – приказал толстяк.

Милиционер в форме передал ей паспорт и сумочку. А сидящий рядом с ней кожаный пробормотал:

– Наркотик мы изымаем. – Потом вылез из «девятки» и даже, словно был джентльменом, придержал дверцу, дожидаясь, пока Полина выползет из машины.

Как только она оказалась на тротуаре, опер в штатском нырнул в авто. «Девятка» взревела стартером, а потом сорвалась с места и резво унеслась по Петровке по направлению к центру. Полина, еще не веря в свое нежданное освобождение, с наслаждением вдыхая свежие ароматы московской ночи, поплелась в противоположную сторону – к Садовому кольцу. От радости она чувствовала себя невесомой, словно воздушный шарик. Полина даже и не задумывалась, что ее только что, как пишут в шпионских романах, завербовали…

…А в «девятке», тем временем повернувшей на бульвары, происходил следующий разговор:

– Подведете вы нас под монастырь, Валерий Петрович, – прогудел с заднего сиденья кожаный.

Ему никто не ответил, и он стал развивать свою мысль: